И тут я понял... - Евгений Семёнов
Ждать и внимательно смотреть с вышки за каменными коробками с зарешеченной крышей под открытым небом. Удобный стул с мягкой подкладкой, прислонившийся к стене лук, книжка… но расслабиться было просто невозможно.
Волосатый коротышка так громко храпел в своей камере, что казалось будто там сидел огромный монстр. Храп напрочь перебивал его сон в ночное дежурство. И только бы в ночное! Этот карлик спал даже днем и просыпался только для того чтобы поесть, справить нужду и громко потребовать выпивки, которую ему за год заключения, так ни разу не дали, но свои попытки он не оставлял. Каждый день и по нескольку раз…
Второй пленник был сумасшедшим. Переводчик его языка тюремщик так и не получил, собственно, как и переводчик для коротышки, но того он с недавних пор стал понимать очень хорошо. А ведь обещали… но все очень сильно задерживалось.
Неожиданные потоки незнакомой речи безумца вызывали дрожь по телу. Казалось, что он очень сильно проклинает своего охранника и все живое на свете к нему в придачу. Его просто в полумертвом состоянии закинули в камеру и сказали не сводить глаз. Но потом тюремщик случайно услышал слухи и разговор между дознавателями, когда они приходили навещать пленника. Беглец с проклятых земель, который чуть не убил целую группу охотников, находясь при этом при смерти.
— I don't know, mazafaka. I from Russia, buster, and me… and me теперь вообще пофиг. You understand, stupid men? — Равнодушно ругался безумец с дознавателями, когда пришел в себя через нескольких дней полуобморочного состояния. — Say in you i not have, stupid NPC.
Они в течении недели не узнали от ничего нового кроме того, что он владеет несколькими неизвестными языками. Это вызывало беспокойство у тюремщика, так как могло добавить много неприятной работы.
— Эй, хум. Жадога ламень крузак? — Сонно просыпался гном, после того как уходили дознаватели.
— Я с тобой тоже не разговариваю, алкоголик. — Отмахивался безумец каждый раз, затихая на долгое время.
С вышки хорошо были видны все ближние камеры под ней, но с них тоже в свою очередь хорошо просматривалась вышка. Тюремщик был просто неимоверно рад тому, что безумец не обращал на него ни малейшего внимания.
Вместо этого он надолго замирал на лежанке, сидя в одном положении. Это было неплохое время, но в конце концов он принимался за свое.
— Сонный яд ползет по тонким венам, давит негативный настрой. Пустота, холодные стены. Крутится всё без перерыва мания в моей голове… — Монотонно напевал безумец, шкрябая осколком камня по стенам. — Знаю, время подло выжигает каждый мой осознанный ход. Чувство, что я в самом начале мне покоя не дает…
Так продолжалось из-за дня в день, на протяжении месяца. Дознаватели пытались понять, что он делает, но он молчал и все просто решили, что он окончательно сошел с ума. Даже коротышка смотрел на стену соседа с презрительным взглядом, морщась от звука шкрябания и монотонной речи. Но тюремщик видел, что между кругами, прямыми линиями и другими фигурами есть какая-то неуловимая связь. Этот рисунок, начинаясь от огромного круга на полу в центре комнаты, медленно расползался на стены, цепляясь пустыми линиями к металлическим прутьям на крыше.
Расчертив всю камеру, сумасшедший принялся выдалбливать небольшие желобки по линиям. Он делал это упорно, с перерывом только на короткий сон и обед. Стал выдергивать свои волосы, смачивал их слюной и вкладывал в желоба, заполнял ими некоторые круги и квадраты. Оставшиеся он заполнил соломинками из своей лежанки.
В один из дней безумец наконец обратил внимание на своего тюремщика. Помахал рукой, посмотрев в лицо, широко улыбнулся и показал большой палец на вытянутой руке. Потер в предвкушении ладошки и, стараясь не наступать на свой рисунок, поставил в центр круга свою кружку с водой.
Неожиданно воздух загудел…
— Кажжтаба… — Резко проснулся гном с оторопью, смотря по сторонам.
— Ухаха! Хардкор, эпик хард! — Следом раздался на всю округу радостный голос безумца.
— Я ухожу с этой работы… — Вздохнул обеспокоенный тюремщик, предчувствуя огромные неприятности, которые просто не должны были случиться из-за чьего-то бреда.
Ясное небо над тихим лесом в одночасье разверзлось штормом пылающих молний, трещащим водопадом обрушиваясь на крышу камеры с безумцем. Свет от молний был столь ярок, что ослепил тюремщика. Заставил померкнуть весь мир вокруг него, оставив лишь один уголок пространства, который он видел. И это был льющийся каскад белоснежных сплетённых разрядов, опутавших железные прутья камеры.
В воздухе запахло сильной грозой и жженым металлом, в какой-то момент накалённые до предела прутья стали расплавляться. Но металл не капал на пол, раскаленные капельки роем закружились возле оплывающих прутьев и устремились к линиям, заполняя желоба и устремляясь к центру.
Безумец сидел на корточках на небольшом чистом пространстве рядом с центром происходящего ужаса. Он весь сжался и закрыл ладонями глаза. Он знал, что будет, в отличии от тюремщика, падающего в обморок от непрекращающегося резкого шума и яркого света…
Глава 9. На крыльях звездного ветра
Как же очково! Это просто трындец! Кто мог знать, что мои каракули вызовут конец света! Я будто сразу за ядерной станцией в трансформаторной будке сижу под огромным напряжением. Никогда не слышал, чтобы молнии били в одну точку безостановочно больше пяти минут. Хоть бы в макушку не зарядило…
— Бальшкара! — Злобно ругался за стеной противный гном, перекрывая своим могучим ором разряды молний.
Плевать на него, я только хотел попробовать разогреть воду, следуя своему воспаленному бреду! Здесь нет моей вины, я не знал, что моё незнание магии настолько опасно! Подумаешь попробовал срисовать инопланетные круги на полях на свой манер. Подумаешь наворотил фигни, какая только пришла мне в голову… Да когда-же это кончится! Почему вокруг такой дубак!
Даже дышать страшно… Я думал, что магия в пространстве просто как эфир. Думал, что раз такие идиоты могут ей пользоваться, то и я смогу. Но видимо проводники вроде волос и соломок вообще не подходят, нужны тупые бошки эльфов. У них и встроенные длинные резонаторы есть, а не эти ржавые прутки… И пустота в голове идеальная точка выхода кристаллизации этой гребанной магии. О! Всё стихло…
Я осторожно убрал ладонь с левого глаза и приподнял веко. Ага, видать проводники, наконец все выгорели. Славте, мой великолепный гений…
— А что, миленько. Нужно подпись оставить! Здесь был я! — Устремиться мой взгляд в свободное от решёток небо, которое пронзал блестящий металлический шпиль.
Зауженный и
