Звезда заводской многотиражки 3 (СИ) - Фишер Саша

— А ты чего не ешь-то, а? — возмутилась Дарья и сунула мне в руку вилку. — Мясо по-французски прямо пальчики оближешь! Лизка готовила!

Я сговорчиво подцепил на вилку пластик картошки. Почему это блюдо так называется? Слой тонко порезанной картошки, потом слой отбитого молотком до толщины бумажного листа мяса, потом нарезанный кольцами лук, потом толстый слой майонеза. А сверху — корка запекшегося сыра. Ах да, майонез. Французский соус же. Значит и мясо по-французски.

Сбежать мне удалось только около полуночи. Когда один из соседей вышел на кухню в семейниках и майке и принялся увещевать запевших «Ой мороз, мороз...» дамочек, что пора бы уже объявить по коммуналке отбой. И что ему-де, в отличие от некоторых, в шесть утра на работу. Дарья вступила с ним в пререкания, про меня все забыли, так что я тихонько подхватил с табуретки в углу свое пальто и ретировался в свою комнату. Запер дверь на замок, прислушался к разгорающемуся спору, усмехнулся и выдохнул.

Чертовски легко выгнать себя из дома в выходной, когда под рукой нет интернета, в который можно на весь день залипнуть и опомниться только к вечеру. А так получается, попил кофе с бутербродом, помыл посуду, постель заправил и... И все. Дозу информационного мусора можно получить, только дотопав до соседней союзпечати. Заставить себя в такой ситуации лениться ну совершенно невозможно.

Так что я оделся, погрузил в сумку пакет с «посылочкой» от Аллы и отправился на автовокзал.

Почему-то думал, что родители Аллы и Анны живут в частном доме. Вроде бы, мелькало в разговоре, что Алла помогала им с домом. Но адрес был явно в центре города. Проспект Маркса, дом четыре, квартира восемь. Так что я вышел, не доезжая до автовокзала и направился в ту часть Закорска, которая больше была похожа на город, а не на деревню. Магазины, памятник Ленину и даже кинотеатр.

Я остановился во дворе симпатичного старого дома, с лепниной, эркерами и объемными цифрами даты постройки — 1923. Пожалуй, он вполне мог бы считаться одной из достопримечательностей Закорска. Как архитектурный памятник. Правда, есть подозрение, что если содрать с него слой штукатурки до кирпичной кладки, он будет смотреться много выгоднее, но здесь в СССР с памятниками архитектуры особо не церемонились.

Я зашел в подъезд и поднялся на четвертый этаж. Остановился у добротной деревянной двери. Интересно. Получается, старенькие родители, которым Алла изо всех сил помогает, рискуя попасть в тюрьму, не то, чтобы очень и бедствуют?

Я надавил на квадратную кнопку звонка.

Шагов за дверью слышно не было, дверь распахнулась, можно сказать, внезапно. Звукоизоляция в этом доме тоже была в порядке.

— Идем, мы уже идем, готовы! — сказала пожилая дама в элегантном брючном костюме и замысловато уложенной из синевато-седых волос прической. — Ох! Вы не Пашка! А кто тогда?

Дама нахмурилась и бросила обеспокоенный взгляд в сторону коридора. Прямо за ее спиной стояли два чемодана.

— Добрый день, простите великодушно за беспокойство! — я вежливо кивнул, даже почти поклонился. — Меня зовут Иван, я в Закорске по делу, а Алла попросила меня с оказией передать вам посылку. Вы куда-то уезжаете?

— Да-да, за нами скоро должна машина приехать, — торопливо проговорила дама. — Да вы проходите, не стойте на пороге! Дорогой, тут от Аллочки кто-то пришел!

В квартире улавливалось сходство с жилищем Феликса Борисовича. Тоже все было темным, тяжелым, добротным. Основательным. Будто перекочевало в эпоху позднего Советского Союза из чуть более ранних времен. Я остановился напротив ростового зеркала в замысловатой раме из бронзовых завитков. Поправил сползшую на бок шапку. Блин, надо что ли новую купить! В этом ободранном кролике я выгляжу как школьник, который только что с горки пришел. Портфеля с оторванной ручкой не хватает.

— Вот посылочка, куда положить? — я достал из сумки газетный сверток, глухо звякнувший консервными банками.

— Дима! — крикнула женщина в сторону длинного коридора с тремя прикрытыми дверями. — Дима, ну где ты там?

Одна из дверей открылась, и в коридор выкатился кругленький упитанный дядька с лоснящейся лысиной, обрамленной со всех сторон венчиками седых волос. Назвать его дедом как-то даже язык не поворачивался, такой он был подвижный и излучающий жизнерадостность. Ну да, теперь понятно, от кого Алле досталась ее тумбообразная фигура. А вот Аня явно была похожа на маму. Такая же подвижная мимика. Лицо, несмотря на множество мелких морщинок, старым вовсе не выглядит. А седина смотрится скорее частью продуманного образа, чем знаком безжалостного времени.

— Добрый день, молодой человек! — толстячок осмтрел меня с ног до головы. — Что там за посылочка?

— Вот, пожалуйста, — я протянул ему газетный сверток.

— На кухню отнеси, — скомандовала дама. Как ее зовут, я понятия не имел. Алла написала только адрес и ничего больше.

— Сначала посмотрю, что там! — сказал отец Ани и проворно разорвал газету. Содержимое свертка удержать в руках не удалось, на пол с грохотом посыпались банки с красной икрой, зеленым горошком и еще какой-то сверток в промасленном пергаменте и полиэтиленовом пакете.

— Вот ты растяпа! — дама всплеснула руками и, кажется, хотела дать непутевому супругу подзатыльник. — Ох, Алка, я ей уже тысячу раз говорила, чтобы она ничего такого нам не присылала! Мы и без нее отлично справляемся! Куда нагибаешься?! Опять радикулит разобьет, как ты в самолете полетишь?! Ох... вы простите, молодой человек, мы сейчас в Кисловодск улетаем... Да куда Пашка-то запропастился? Мы же договаривались, что он в двенадцать как штык!!! А уже...

— Надя, еще без пятнадцати двенадцать, — сказал кругленький Дима и опустился на мягкий пуфик рядом с зеркалом. — Можем даже успеть гостя чаем напоить...

— Вежливый человек должен приезжать заранее! — элегантная Надя торопливо собирала с пола рассыпавшиеся банки. — Ох... Иван, вы уж извините нас за эту суету...

— Да ничего, я все понимаю, — кивнул я. — Кстати, еще один вопрос. Мы с Аней вместе работаем, собирались на неделе встретиться, но я до нее дозвониться не могу. Она вроде говорила, что собирается к вам заехать...

Я замолчал и выжидательно уставился на родителей Аллы и Ани.

— У Людки она, — Надя пыталась достать из-под шкафа закатившуюся туда банку. — Рано утром еще ушла, к вечеру вернуться должна.

— У Людки? На Правобережной? — наугад ляпнул я, вспомнив свою «невесту».

— Ну да, вы ее знаете? — анина мама разогнулась, собрав, наконец, всю «передачку».

— В Москве встречались, — кивнул я.

— Подождите, так вы Иван? — вдруг нахмурилась Надя. — В Москве вместе с Аней работали?

— Ну да, — осторожно кивнул я.

— Так что же вы сразу не сказали! — она хотела снова всплеснуть руками, но вовремя вспомнила про с таким трудом собранные банки и торопливо убежала на кухню. — Она все обещала с вами познакомить... Слушайте, а она же сказала, что с вами вроде несчастный случай приключился... Или это про кого-то другого было?

В этот момент дверной звонок снова ожил, выдав протяжную переливчатую соловьиную трель.

— Ох, теперь это точно Пашка, — Надя схватила один сапог. — Дима, ну чего ты расселся, одевайся давай!

Но у Людмилы меня ждал неприятный сюрприз — я тащился на правобережную совершенно зря. Дома никого не было. Ни Ани, ни Людмилы, ни даже ее отца. И такое впечатление, что не было там никого со вчерашнего дня — тропинка к дому занесена свежим снегом. Но снегопад утром закончился, а калитку явно с тех пор не открывали.

Ждать неопределенное время на продуваемом всеми ветрами берегу пруда меня прельщало слабо, так что я решил вернуться в центр. Там есть, где спрятаться от холода, и имеется какая-никакая культурная программа. Можно, например, в кино сходить. И пообедать в закусочной.

Я купил билет на двухчасовой сеанс «Пиратов двадцатого века», посидел за столиком в «стекляшке», съел расстегай с яблоком, запивая виноградным соком. Приторно сладким, но увы, никакого другого сока там не оказалось. Пить захотелось еще больше, так что я зашел в продуктовый магазин и купил бутылку боржоми. Посмотрел на часы. До сеанса еще полчаса. Черт, как же медленно время идет...