Звезда заводской многотиражки 3 (СИ) - Фишер Саша

Я слушал гудение лифта и чувствовал, как по моей спине пробегает знакомый холодок, а в коленях ощущается некоторая... эээ... желеобразность. Ничего не мог с собой поделать, путь к квартире Аллы Метельевой каждый раз вызывал подобные спецэффекты.

Глава восьмая. Средство от одиночества

Дверь распахнулась почти сразу же, как я надавил на звонок, но когда Алла меня опознала, то тут же попыталась ее закрыть обратно. Ну нет, дорогуша! Ты вовсе не пацан дести лет, которому навыки «слушаться родителей, они не всегда фигню советуют» в жизни еще пригодится. Я успел подставить ногу.

— Чего тебе надо?! — прошипела Алла. Не изменилась она ни капельки, разумеется. Все такое же существо неопределенной половой принадлежности с тумбочкообразной фигурой. — Проваливай давай!

— Позовите Аню, — я удерживал дверь ногой и обеими руками в приоткрытом состоянии, а Алла с другой стороны, навалившись на нее всем телом, пыталась ее закрыть. — Вы же знаете, что я не уйду никуда!

Какое-то время Алла молча пыхтела, сосредоточенно пытаясь вытолкнуть своей ногой мою ногу. Я дверь не толкал, просто удерживал позиции, так сказать. Мне все-таки с ней поговорить нужно, и очень желательно, чтобы в разговоре присутствовал элемент доверия. А если я сейчас шибану ее дверью так, что она отлетит к противоположной стене коридора, а потом на ее лице еще неделю будет цвести фингал всеми цветами радуги, то вряд ли это придаст началу разговора нужную тональность.

Так что Алла пыхтела, я ждал.

И так минуты полторы.

Наконец, она сдалась. Опустила руки, отступила на шаг. Я приоткрыл дверь и протиснулся в прихожую.

— Тапки надень, — буркнула Алла, повернулась ко мне спиной и потопала на кухню.

— Алла, вы понимаете, что как-то страшно непоследовательны, — сказал я, переобуваясь в войлочные домашние тапочки. — Вы же сами мне сказали, что Аня пропала, ее украли и все такое. Мне казалось, что это нормально, если я зайду узнать, что случилось.

— Побеспокоился он, глядите на него, — глаза Аллы зло сверкнули. — Она, считай, неделю назад пропала, а ты только сейчас пришел.

Обеспокоенной она не выглядела. Взяла с плиты эмалированный чайник, заглянула под крышку. Выплеснула остатки кипяченой воды в стеклянный кувшин, выкрутила барашек с синенькой пимпочкой, сунула чайник под струю воды. Поставила, взяла с блюдца рядом с плитой коробок спичек.

— Чай будешь пить? — спросила она, пока я наблюдал за ее размеренными движениями. Кухонный танец, практически. Отрепетированная множеством повторений симфония. Каждый такт выверен и исполнен без единой фальшивой ноты...

— Чай будешь, говорю?! — уже погромче спросила Алла.

— А? — встрепенулся я. — С удовольствием.

Она не выглядела особенно расстроенной или обеспокоенной. Обычно люди, которые волнуются за близких, ведут себя немного иначе. Алла же была... как всегда. Сварливая, неприветливая, выражение лица — будто у нее под носом говном намазано.

— Я правильно понимаю, что Аня так и не вернулась? — уточнил я.

— Не вернулась, — буркнула Алла.

— А вы в милицию обращались уже? — спросил я.

Алла посмотрела на меня с таким видом, что мне даже на секунду стыдно стало. Как я мог задать этот тупейший в мире вопрос вообще?!

— Она как-то дала понять, что с ней все нормально? — спросил я.

— Ничего она не давала, — Алла села на табуретку напротив меня. Вода в чайнике зашумела. — Как ушла в тот раз, так и не появлялась больше.

— Вы как-то удивительно спокойны для человека, у которого близкий человек пропал, — хмыкнул я.

— Знаешь что, умник... — Алла зло прищурилась. — Ты что-то тоже не расшибаешься в лепешку, как я посмотрю. Тебе надо, ты и ищи. А я уже устала от этого вашего мельтешения.

Я промолчал. Она была права, кстати. Я и правда не разбежался спасать свою московскую подругу и соратницу. Я и сейчас-то зашел, потому что случайно рядом оказался по совершенно другому делу.

— Молчишь, да? — Алла подалась вперед. — Да до того как вы с Анькой нагрянули, у меня все было спокойно! А мне и нужно, чтобы было спокойно. И все эти ваши шуры-муры непонятные мне тут вообще ни к чему. Так что исчезла Анька, да и черт с ней.

— А вы не думаете, что ее похитили те же, кто и разгром у вас устроил? — спросил я. — И что это на самом деле ваши дела, а вовсе не ее?

— Что-то до вашего появления никаких таких дел не было, — кривя губы, проговорила Алла. Лицо ее и так не было образцом привлекательности, а с такой вот гримасой и вовсе стало уродливым.

— Ладно, выяснять сейчас, кто и в чем виноват, это какое-то тупое дело, — я вздохнул и махнул рукой. — Но может вы хотя бы приблизительно представляете, кто ее похитил? Или куда она могла пойти?

— Я же уже сказала! — прошипела Алла. — Эти все дела — ваши! Я понятия о них не имела. Я и так хожу под статьей, каждый день рискую, что вместо покупателя придет переодетый милиционер. И отправлюсь я тогда в места не столь отдаленные... А Анька — она не понимала. Вот и лезла все время, куда не просят.

— И все-таки... — мягко сказал я. — Если бы она убегала, то куда бы пошла?

— Да не знаю я! — заорала Алла. — Это же ты с ней с Москвы дружишь! Чего у меня-то спрашиваешь?

— Потому что спросить больше не у кого, — я развел руками. — Мне очень стыдно, что я сразу не прибежал. Да и вообще закрутился и забыл. А ведь Аня может быть в смертельной опасности.

— Спохватился, — буркнула опять Алла.

— Лучше поздно, чем никогда, — я пожал плечами. — Но если вы мне помочь вообще никак не хотите, то я пойду, пожалуй, в милицию. Заявлю о пропаже человека, расскажу все обстоятельства...

Я встал и даже сделал шаг к двери. Лицо Аллы побледнело, губы задрожали.

Должна не выдержать в какой-то момент.

Ну или я действительно пойду сейчас в райотдел милиции, он тут недалеко, я туда ходил за документами в стол находок. Накатаю заяву о пропаже Ани. В конце концов, это явно их работа, а вовсе не моя. Моя — статьи в газете писать.

Алла не выдержала, когда я уже почти дошел до двери. Бросилась за мной, схватила за руку.

— Нет, стой, — она с шипением выдохнула и поджала губы. — Чай не допил еще!

Я сговорчиво вернулся на кухню и сел на свое место. Алла молча налила поставила на стол две чашки, плеснула в каждую немного заварки из маленького чайника, потом разбавила ее кипятком. Плюхнула на стол открытую пачку печенья «Юбилейное».

Села. Сложила руки на столе.

— Ну вот чего ты от меня хочешь? — вздохнула она. — Пристал, как репей...

— Где искать Аню? — спросил я. — Если бы она сама сбежала, то куда бы пошла?

— В Закорск могла поехать к родителям, — буркнула Алла. — Адрес напишу тебе сейчас. Только если ее нет, ты их особо не тревожь. Аня — дурища с ветром в голове, а они у нас старенькие уже, им волноваться нельзя. У отца два инфаркта уже было.

— Ладно, — опять же сговорчиво кивнул я. — А еще? Вы точно не знаете, кто ей позвонил?

— Нет, — Алла помотала головой. — Ей постоянно кто-то названивает, как она вернулась. По межгороду несколько раз звонили. Телефон из коридора в комнату к себе забирала все время и секретничала. И парни еще постоянно. То один, вертлявый такой, пижон в клетчатом пиджаке, то второй... — она взяла свою чашку с чаем и сделала глоток. — Второй не показывался, не надо на меня глазами зыркать вот так. Слышала только, что голос мужской.

— И вы ее совсем не искали? — спросил я. И сразу пожалел, что спросил. Глупый вопрос какой-то от человека, который тоже забил на пропавшую внезапно подругу.

— Ты из меня тут чудовище не лепи, — сказала Алла уже совсем другим тоном. — Я ей и так помогаю, сколько могу. Жить к себе пустила, на работу помогла устроиться. Одеваю-обуваю, будто должна. И ни одного спасибо от Аньки ни разу не услышала. Одно только фырканье и упреки. Она, значит, королевишна, а я — позор семьи. И что-то ей не позорно при этом колбаску каждое утро на хлебушек класть и джинсы американские на попу натягивать. Так что, если найдешь Аньку, передай ей, пусть ищет другое жилье. Надоела она мне, сил нет. И это... знаешь еще что... Ты же все равно поедешь в Закорск, так ведь?