Цитадель: дочь света
В замке достаточно пустых помещений. Все они очень большие. Отдельную комнату отвели только Нике с Сергеем и детям. Пока там только матрасы на полу. Остальным предложили пока разместиться в общем зале, где предпочитает спать большинство обитателей.
Ника решила иначе, выгнав Сергея и предложив его место нам. Севу тоже отправили спать с отцом. В замке есть еще дети, и Геля уже нашла себе подругу, рыжую девицу лет пятнадцати на целую голову выше её, и ушла осматривать новую обитель.
Заворожено мы слушали Мари — красивую, сильную, уверенную в себе женщину, известную певицу, актрису, мецената…
— Какое счастье жить! — повторяла она нам, с ужасом и театральным заламыванием рук вспоминая, как могла бы сложиться её жизнь, если бы не Паша и Сашенька.
Мари была по-кошачьи влюблена в Павла…
Потом нас пригласили поужинать. В общем зале было несколько длинных столов, за которыми быстро ели жители Цитадели. Они вставали, садились другие. Слуги (или служащие) довольно проворно убирали остатки пищи и приносили новую. Каждый приходил и уходил со своими столовыми приборами. Некоторые сидели на полу, облокотившись на стены — несколько стариков и дети. Нам сунули в руки деревянные миски и ложки, усадили за крайний стол. Скривившись, Ника тыкала ножом в полусырой кусок мяса и переварёные овощи. Хлеб она тоже раскритиковала. Я видела, как она недовольно что-то выговаривала Сергею, уже входившему в роль нового коменданта Цитадели. Вон, как рыскает глазами. Я думаю, в скором времени в Цитадели появится еще и новый повар.
Меня с поклоном тронул за плечо молодой парень с длинными волосами, перехваченными узорчатой лентой.
— Госпожа эльф, — тихо сказал он. — Князь приглашает вас к себе.
— А там кормят лучше? — поинтересовалась я.
— Боюсь, так же, — кисло улыбнулся юноша. — Конечно, госпожа светлый эльф не привыкла к грубости нашей еды, но ведь тут граница…
Я взяла было миску, но юноша жестом предложил оставить её на столе.
Парень провел меня по лестнице на второй этаж.
Комната князя понравилась мне куда больше нашего помещения. Здесь была огромная кровать с балдахином, свежее постельное бельё, широкий стол со скатертью у окна. В углу был еще один стол, заваленный бумагами, картами и книгами. Кровать, кстати, меня заинтересовала больше всего. В моем возрасте уже нет причин ломаться и играть в глупые игры. Хочу.
Оскар благодарно кивнул юноше и предложил мне занять место напротив его.
— Я не сказал вам… — начал он после небольшой паузы.
— А вы знаете, что ваше имя… — одновременно заговорила я.
Мы оба осеклись, смутились и уставились на стол. Посуда тут, кстати, была куда лучше, что-то металлическое (батюшки, уж не из злата-серебра ли?), что-то фарфоровое, еда выглядела чуть приличнее.
— Прошу вас, — склонил свою лобастую голову Оскар.
— Что вы, — покраснела я. — Я так… несущественно…
— Я настаиваю.
Чтобы не выглядеть совсем уж дурочкой, я пожала плечами.
— Я хотела сказать, что в нашей стране ваше имя обозначает «Божье копье».
— Правда? — улыбнулся он. — Мне очень приятно. Прошу вас, составьте мне компанию.
Поскольку поесть я еще не успела, то решила не выпендриваться и наложила себе довольно безопасного с виду вареного картофеля. Интересно, это свидание? Если да, то я быстро пробираюсь к своей цели. Впрочем, внушительная часть этой цели стояла за моей спиной…
— Я поражен, — наконец сказал он. — Видимо, мне следует благодарить ваш мир за столь удивительную отзывчивость. Вы спасли мне жизнь, мне и вашему брату. Я, признаться, очень рассчитывал на вашу подругу, но она категорически не захотела помочь мне.
— Вы не правы, Ника очень отзывчива, — бросилась на её защиту я. — Просто она растерялась. Иногда она бывает тугодумкой, это так.
— Вы знаете, для светлого эльфа очень необычно думать о ком-то, кроме себя, — вздохнул он. — Я понимаю, что если начну рассыпаться в благодарностях, то могу вас обидеть, но… Спасибо.
Я нахмурилась. Почему бы ему и не рассыпаться в благодарностях?
— Вы хмуритесь, — мгновенно среагировал он. — Я вас обидел. Вы очень любите, да?
— Кого? — поперхнулась я.
— Павла.
Ах ты! Вот дубина! Тебя я люблю, тебя! Неужели этого не заметно?
— Конечно, я люблю его, — мягко признала я. — Он мой брат. Мы трое в детстве были неразлучны, да и теперь между нами сильная привязанность.
Мне показалось, или он вздохнул с облегчением. Неужели?
— А вам в самом деле так понравилась Ника? — с замиранием сердца спросила я. — Боюсь, именно это и удержало её от помощи вам.
Он засмеялся, потом нахмурился. А потом стал рассказывать. Он рассказал о своей семье — жене и сыне, зарезанных орками. О том, что сам он вел в это время войско, и их сторона победила. И что он бы мог вернуть время вспять, спасти родных, но тогда погибло бы множество людей. Как нелегко было сделать выбор. Я подумала, что тот момент я поймала — в сосновом лесу, с безумной молитвой. «Разве прошло время моей власти?» — вот что шептали его губы. Разве может он теперь полюбить?
Я в ответ рассказала ему про наше детство, про свои уши, про сад, про приемную семью.
Он протянул руку, провел пальцем по моему лбу над бровями. От его прикосновения по спине и плечам пробежала дрожь.
— Тут были бы твои родовые знаки, — сказал он, снова переходя на «ты», как днем. — Наверное, желто-алые.
— Ника говорит, что сине-зеленые, — ляпнула я.
— Сине-зеленые? Клан Лесного озера? Никогда бы не подумал. Ты больше похожа на огонь. Ты позволишь мне посмотреть? — с какой-то жадностью спросил он.
— Нет, — отпрянула от него я, вытаращив глаза.
— Почему? — сморщился как от зубной боли он. — Я… неприятен тебе? Или ты боишься? Или не доверяешь?
— Я себе не доверяю, — пробормотала я. — Вы… ты пойми, я тут первый день. А утром я еще была в своем доме…
На самом деле я, конечно, боялась, что он увидит мои сны, в которых он принимал непосредственное участие. Мне не хотелось выглядеть в его глазах непристойно. Пока он глядел на меня, как на старую знакомую, тепло и мягко. С этакой отцовской любовью. Наверное, пусть глядит. Я страшно боюсь перемен, хоть и мечтаю об этом. Я трусиха.
