Национальность – одессит - Александр Васильевич Чернобровкин
Если бы это было их единственное достоинство!
— Буду очень благодарен! — заверил я.
Остановился в гостинице «Бристоль», расположенном на второй линии от моря. Адъютант генерала перечислил, где можно поселиться приличному человеку с деньгами, и я выбрал знакомое название. Это трехэтажное здание с входом с угла. На первом этаже в левом крыле фойе со стойкой портье, в правом — ресторан. По рейтингу будущего, не меньше пяти звезд. Ковры, дорогая мебель, картины, электричество, горячая вода, телефон, лифт. Номеров всего двадцать. Я попросил со спальней и кабинетом на втором этаже над фойе, чтобы не мешать жизнерадостным грекам веселиться до утра в ресторане. Обошлось в сутки в переводе на рубли всего-то около трех с половиной. И это еще, как сказал пожилой портье, офицеры четырех союзных армий вздули цены на жилье в Салониках.
Первым делом я обменял деньги прямо в отельном обменном пункте, рядом с которым стояло фортепиано с корпусом под красное дерево. Наверное, недаром они вместе, но я так и не разгадал скрытый смысл. Рубли пока меняют без проблем по предвоенному курсу. Не догадываются греки и не только они, какая подляна их ждет через несколько месяцев, когда Россия перейдет на «керенки».
Помывшись в ванной из желтоватого мрамора и с надраенными бронзовыми кранами в виде рыб с распахнутой пастью, из которой лилась вода, посетил парикмахера, болтливого, как три торговки с Привоза, но с легкой рукой. Затем решил прогуляться до ужина по улицам, пока не наткнулся на двух поддатых английских молодых летчиков-лейтенантов. Точнее, это они на меня наткнулись. Оба рыжие и конопатые, похожие лицом, как братья, только один длиннее и грубее, одетые в мундиры цвета хаки: китель со стоячим воротником, потайными пуговицами и эмблемой в виде крыльев на левой стороне груди и бриджи с ботинками.
— Мистер, ты не летчик? — обратился ко мне более крупный.
— И даже командир авиационного отряда, майор, — уточнил я.
— Извините, сэр! — сразу подтянувшись и козырнув, произнес английский летчик.
— Всё в порядке, я не ваш командир, — успокоил его.
— Мы идем в клуб летчиков. Там еще будут французы и сербы. Не хочешь присоединиться к нам? — предложил второй.
Клубом значился винный бар, заполненный летным составом, техниками и девицами нетяжелого поведения. Русскому летчику-асу там были рады, особенно сербы. Они уже слышали обо мне. Новости у летчиков разносятся со скоростью аэроплана. На Салоникском фронте служба скучная, в основном разведка и доставка военной корреспонденции в Италию, а я им поведал, как устроили засаду на пару немецких «альбатрос-д2», как сбили одного и я погнался и добил второго, как мне на хвост сели два их собрата, а у меня кончились патроны, пришлось удирать, прижавшись к земле. Хорошо, что у вражеских аэропланов топлива всего на полтора часа, так что отстали от меня, не добив, и я набрал высоту, а потом, планируя, дотянул до Греции. Судя по восторженным взглядам слушателей, это именно то приключение, о котором они мечтают.
— Сейчас мое командование договаривается с английским, чтобы переправили меня в Италию, а оттуда буду через Францию добираться в Россию, — закончил я рассказ.
— Я могу завтра отвезти тебя в Бриндизи. Я повезу туда почту, — предложил менее крупный из моих английских знакомых, которого звали Майкл Спрейк.
Мы договорились, что к половине восьмого утра я подъеду к гостинице «Македония», в которой они жили, откуда нас на автомобиле отвезут на аэродром на окраине города. После чего я угостил всех, человек тридцать, вином.
В семь утра я прибыл в штаб корпуса, где сообщил дежурному штабс-капитану, что нашел оказию до Италии, и получил дорожный документ на русском и французском языках, что являюсь военнослужащим российской армии, который добирается в свою часть. На извозчике отправился в гостиницу «Македония», откуда нас в открытом четырехместном автомобиле отвезли на аэродром.
Летели на двухместном «раф-бе2». Место наблюдателя располагалось спереди. Двигатель был мощностью девяносто лошадиных сил, поэтому волоклись со скоростью километров сто десять от силы. Если сюда нагрянут немецкие «альбатросы-д2», то в первом же бою перещелкают все эти тихоходы, у которых для защиты всего один шкворневый пулемет.
Почти три часа мы добирались до города Фиери, где был промежуточный английский аэродром. Пока заправляли самолет, мы с Майклом Спрейком пообедали в ресторанчике за мой счет. Это было заведение на шесть столиков с открытым очагом, в котором готовили на виду у посетителей. Правда, кроме нас там больше никого не было. Греки не обедают до полудня. Толстая пожилая хозяйка с морщинистым лицом и короткими черными усиками спросила на ломаном английском языке, чего мы хотим? Меню здесь не было. Постоянные посетители и так знали, что можно получить.
— А что предложите из национальных блюд? — спросил я на греческом языке.
Радостно заулыбавшаяся женщина тут же затараторила, перечисляя, что она вот прямо сейчас приготовит, если такие уважаемые гости захотят. Я выбрал для обоих густой суп магирица с мясом ягненка, сувлаки — местным вариантом шашлыка, кокореци — обжаренные козьих кишки, нафаршированные субпродуктами, и под чай взял лукомадес — пончики с мёдом.
— Черт возьми! Я в Греции почти год, а понятия не имел, что здесь есть такая вкуснота! — после сытной трапезы воскликнул англичанин.
До Бриндизи летели менее полутора часов. Аэродром был возле крайних городских домов. На летном поле имелась футбольная разметка, насыпанная мелом. Видимо, аэропланы прилетают реже, чем англичане из обслуги играют с местными в футбол. Эта игра уже стала олимпийским видом спорта.
8
170
Я написал из Салоник, не зная еще, как буду добираться, что скоро приеду, но письмо пришло позже меня. По двору бегала мелкая белая собачонка, облаявшая со всей грозностью, свойственной особям ее комплекции. На помощь защитнице на крыльцо вышла служанка Лу Кистлер в темно-синем переднике, сразу узнавшая меня.
— Мадам, ваш муж вернулся! — радостно прокричала она внутрь дома, после чего поздоровалась со мной.
Дальше были сопли и вопли в непередаваемом количестве. Заплакали вместе со всеми даже близняшки, хотя, в силу своего возраста, не понимали, что произошло.
На следующий день Вероник уговорила меня поужинать в ресторане, отметить мое возвращение. Я собирался выйти в костюме, но жена настояла, чтобы был в форме. Так понимаю,
