Москва - Дмитрий Николаевич Дашко
Будет буря со всеми вытекающими? Или пронесёт?
От Бахматова и Буданова тоже ничего не укрылось – оба с напряжением смотрели на Александра Максимовича. Скажу больше – Леонид, который знал Трепалова лучше всех нас, даже втянул голову в плечи. Так обычно поступают, когда ждут серьёзного разноса.
Выходит, и впрямь не к добру…
И вдруг на лице начальника появилась добрая и, я бы сказал, по-детски простодушная улыбка. Сразу стало легче дышать, воротник перестал сдавливать шею.
– Товарищи! – торжественно объявил Трепалов.
Не успел он продолжить, как мы, почувствовав величие момента, одновременно поднялись со своих мест в кабинете на Петровке.
– Товарищи, – повторил Александр Максимович. – Я был у Феликса Эдмундовича. Руководство Наркомата внутренних дел высоко оценило нашу с вами работу. Эксперимент с созданием нашего отдела признан успешным на самом высоком уровне. Поэтому разрешите мне поздравить вас и объявить благодарность!
– Служим трудовому народу! – радостно откликнулись мы, а я даже понадеялся, что когда-нибудь смогу сказать: «Служу Советскому Союзу!», до появления которого остались считаные месяцы.
И пусть это будет ещё не та страна, в которой я родился и провёл очень даже счастливое детство, но всё равно, на душе было приятно.
– Кровавый убийца Комаров и его сообщница взяты под стражу, они дают признательные показания. Кроме того, было установлено, что на самом деле Комаров – это не настоящая его фамилия.
Мне было трудно разыгрывать удивление, но я всё-таки слегка приоткрыл рот и покачал головой: дескать, надо же, какие новости!
После того, как мы повязали гада, за него крепко взялись следователи и МУР, а нас тем временем резко переключили на другие дела. После громкого и неожиданного успеха отдел был просто нарасхват. Нас жаждали видеть буквально везде.
Тем временем Трепалов сообщил настоящую фамилию Комарова и детали его далеко не простой биографии:
– На самом деле он Петров, родился в 1877 году в Витебской губернии, успел отсидеть год при царизме за растрату казённого имущества, служил в Красной армии, попал в плен к Деникину. Это, с его слов, и послужило причиной, по которой он сменил фамилию. Убивать начал с февраля 1921-го. Количество его жертв устанавливается, но, боюсь, мы услышим страшные цифры, товарищи…
Мы сокрушённо кивнули. Насколько я помню, на его совести было больше тридцати жертв. Возможно, взяв его на год раньше, нам удалось спасти с десяток человек. Вроде бы можно радоваться, но внутри всё равно грустно… Эх, если бы я оказался в Москве пораньше, глядишь, удалось бы прервать кровавый путь Комарова в самом начале…
Но нельзя объять необъятное и быть одновременно везде.
– Как я уже сказал, совершённых преступлений он не отрицает, и пусть, как выяснилось: на его совести есть и убитая женщина – сестра одной из его жертв, которая стала случайной свидетельницей, – всё же та неопознанная, что была выловлена на набережной, убита не им. В общем, всё, как мы и предполагали. Поэтому тебе, Быстров, все карты в руки – хоть всю Москву переверни, но найди злодея. Ты это дело начал, тебе им и заниматься до победного конца.
– Есть найти злодея! – отрапортовал я.
– Ну, а для товарищей Буданова и Бахматова, который теперь уже не просто прикомандирован к нашему отделу, а стал полноправным участником, у меня другое поручение…
Банкета и иных торжественных событий в честь нашего первого крещения, увы, не предполагалось.
Я договорился о встрече с экспертом, производившим вскрытие, – оно должно было происходить в морге. Часа полтора в моём распоряжении имелось, поэтому, когда Ваня Буданов предложил сходить всей компанией на обед в столовку, я согласился без колебаний.
Туда мы отправились втроём, Трепалова, как всегда, дёрнули телефонным звонком на очередное суперважное совещание, по итогам которого отдел наверняка озадачат очередным срочным поручением – тут к гадалке не ходи.
Конечно, я не патологоанатом, который одновременно производит вскрытие и жуёт пирожок, но успел за годы службы обзавестись крепким желудком и в компании холодных трупов чувствовал себя достаточно спокойно. Кто-то назовёт это профдеформацией, но иначе, увы, нормально выполнять свою работу не получится. А я любил своё ремесло и не променял бы его на другое ни за какие коврижки.
Тем более, мертвецы – отнюдь не те, кого надо бояться. Гораздо опасней живые. Так что ел я с аппетитом, не забивая голову чепухой.
Благо что еда оказалась вполне сносной, и даже масло, на котором её готовили, было не «машинное». В нашей ментовской столовке из моего прежнего мира я не раз вставал из-за стола с сильной изжогой и дошёл до того, что стал таскать с собой приготовленные дома завтраки и обеды. Мы разогревали их в купленной вскладчину микроволновке.
Пока я набивал живот, Лёня Бахматов внезапно произнёс:
– Парни, а вы знаете, как нас теперь в МУРе называют?
– Как? – оторвал взгляд от тарелки Иван.
– «Три Бэ»!
– В смысле? – не понял я.
– Ну, Трепалов, Быстров, Буданов, Бахматов. По первым буквам – «Три Бэ».
– Точно! – кивнул я.
Действительно, по какому-то причудливому зигзагу судьбы фамилии всех трёх оперов начинались на одну букву. Прикольно, но в моей прошлой жизни бывали совпадения и похлеще. Когда я учился в институте, у нас в группе были три Дмитрия Николаевича Смирнова. И что у ребят, что у преподавателей из-за этого был вечный геморрой.
– Ну, «Три Бэ» так «Три Бэ»… – протянул я. – Только, надеюсь, народу к нам побольше подтянут, а то делами закидали по горло, а кадровый вопрос не закрыли.
Все закивали. Что есть, то есть – наша сверхпопулярность и наши реальные возможности слишком контрастировали. Хотя, что уж греха таить, приятно, когда тебя считают спецом экстра-класса, способным разрулить любую проблему.
После обеда все разбежались по своим делам, а я, как и планировалось, дунул в судмедэкспертизу, для скорости прокатившись на трамвайчике.
Здесь было холодно и неуютно, хотя помещение, куда меня провели, ничем не отличалось от обычного: тесный кабинет с письменным столом и парой обшарпанных стульев.
Я сразу узнал эксперта, который приезжал тогда к набережной. Он тоже вспомнил меня и склонил голову в знак приветствия.
– Мы с вами договаривались насчёт встречи… – начал я.
– Да-да, вы звонили… Даже не знаю, чем ещё мог бы вам помочь! – развёл руками эксперт.
Вид у него был чрезвычайно усталый. Мне было даже неудобно, что пришлось отрывать от работы столь занятого человека.
– Я всё в отчёте написал, – добавил он.
– Да, спасибо! Я ваш
