Рысюхин, это можно пить?! - Котус
— Вот стало интересно…
После снятия пробы — точнее, после того, как филе закончилось, перешли к обсуждению блюда.
— Это филе шипастого судака — мы вам, если не ошибаюсь, передавали в качестве гостинца. Рыба, похожая на судака или берша, но с колючками, как у девятииглой колюшки примерно, только у рыбы в полтора кило — передние шипы в палец длиной. И соус из ягод, которые назвали изнаночной голубикой, тех самых, из которых настойка. Соус первоначально под мясо придумали, под кенгуранчика, но с рыбой он ничуть не хуже.
После этого кулинарная тема господствовала безраздельно не менее получаса. Но к десерту она исчерпала себя, и в воздухе повисла некоторая напряжённость. Словно все хотели что-то сказать, но не решались. Ульяна вообще весь вечер сидела непривычно тихая и молчаливая, и даже почти не ела, сделав исключение только для судака. Ладно, в конце концов, я за этим сюда и пришёл…
— Кхм!.. — вроде как готовился, и даже тренировался в кабинете перед зеркалом, а как до дела дошло — все заготовленные речи куда-то из головы девались. — Харитон Дорофеевич, Алевтина Ивановна. Сегодня я пришёл сюда, в ваш дом не просто так.
— А зря! В смысле, зря просто так не приходили, повода ждали! — вмешался в мою речь Неясытев. Неужели развезло? Или шутить пытается? Вот же блин горелый, сбил с толку!
— У меня сегодня есть веский повод и даже причина. И это даже не Новый год. Я, находясь в довольно-таки здравом уме и даже почти трезвой памяти, в присутствии и с одобрения моей супруги, Марии Васильевны, в девичестве Мурлыкиной, хочу попросить у вас руки вашей дочери, Ульяны Харитоновны, в роли своей второй жены.
Выговорил, выговорился — и сразу легче стало. Сейчас выслушать более или менее вежливый отказ и можно раскланиваться. Неясытевы переглянулись, посмотрели друг на друга несколько секунд, перевели взгляд на дочку, которая сидела напряжённо, зажав ладони между колен, снова переглянулись…
— Собственно говоря… — медленно начал хозяин дома, — вы нас не сильно-то и удивили. Оно, как бы, к тому и шло, и было ожидаемо. Так что у нас было время подумать и обсудить ситуацию.
«Если давно всё обдумал — что ж ты сейчас резину тянешь⁈»
«Спокойно, Юра, спокойно. У них это тоже не каждую неделю случается, люди имеют право переживать».
— В общем, по здравому размышлению, мы не видим причин отвечать вам отказом.
— Ну что ж, если так… Подождите, то есть — вы согласны⁈
— А куда нам, с другой стороны, деваться? Она уже года два только об этом браке и говорит. Поначалу считали, что это очередная девичья блажь, скоро пройдёт. Но как-то всё не проходила… Всем женихам, что мы ей подобрали, отказала, причём одному из них так, что у нас чуть родовая вражда не возникла, с трудом удалось вернуть отношения на уровень «вежливо здороваемся при встрече». И не приструнишь же её — грозит из дома уйти. Тем паче, что сейчас ей даже есть с чем уходить.
— Ох, пока ты не договорился до непотребства какого-то, наподобие «заберите уже её хоть кто-нибудь», лучше дай, я скажу. — Перебила Неясытева его жена. — Согласны мы, согласны. Надо только об…
Ульяна издала какой-то не то писк, не то сип, и прямо так, как сидела — с напряжённой спиной и зажатыми между коленей руками — начала заваливаться назад и влево, на спинку кресла. Возникла лёгкая суета, Маша поймала подругу, усадила обратно. Та сознания не потеряла, как я было подумал, но застыла, как каменная, и мелко-мелко дрожала. Алевтина Ивановна, явно зная, что и как делать в такой ситуации, поднесла к носу дочери баночку с чем-то резко пахнущим, а когда в глазах Ульяны появился отблеск сознания, хоть и мягко, но всё же силой расцепила её конечности. Когда девушка более-менее расслабилась, пусть и вынужденно, ей в руку дали полную рюмку наливки, которую та и выпила, как воду.
— С тем же успехом можно было и водки налить. — прокомментировал это Харитон Дорофеевич. — И толку было бы больше.
— Или воды с нашатырём, тоже, говорят, помогает. Или это от похмелья⁈
— Возможно, но это уже зверство, как на мой взгляд. Живого человека такой гадостью поить.
Может показаться чёрствостью и грубостью, что мы с хозяином дома болтаем обо всякой ерунде, когда рядом человеку плохо, но что мы могли сделать? Мама Ульяны сразу отставила нас в сторону одним только жестом руки, а затем дамы и вовсе увели как-то судорожно и прерывисто дышащую девушку вглубь квартиры, оставив нас за столом двоих. Сидеть просто так, да ещё и в напряжении, было скучно и непродуктивно, так что Харитон Дорофеевич вскоре налил по рюмке своей домашней наливки из чёрной смородины — на мой вкус слишком густой и слишком сладкой, даже не ликёр, а словно жидкое варенье со спиртом. Как бы, не обидев хозяев, отказаться от этого угощения?
— Ну что, сговор можно считать состоявшимся? Точнее, начавшимся. С почином! — будущий, вполне вероятно, тесть отсалютовал мне рюмкой. Ладно, эту порцию варенья придётся в себя впихнуть.
Выпив, Неясытев закусил кусочком сыра и снова стал мяться, не зная, как начать разговор на интересующую его тему. А я, не имея представления о теме, не мог помочь. Наконец, он начал неуверенным голосом:
— Я всё понимаю — молодость, порывы, чувства. Широкие жесты перед лицом подруги. Но, помимо всего этого, требуется некая основа… Поймите меня правильно, у вас есть своё дело, и свои владения, но вы ещё студент, и…
— Вы хотите узнать, смогу ли я достойно содержать свою новую жену, вашу дочь?
— Ну, как бы — да. Согласитесь, это естественно для отца, и…
— Согласен, тема очень важная. Чтобы семейная лодка, так сказать, не разбилась о быт.
— Замечательно сказано! И за это, думаю, нужно выпить!
«Я так полагаю, он не за удачную фразу выпить хочет, а волнение глушит».
«Или просто глушит — не даром у него в кабинете бар пустой».
«Одно другому не мешает. К тому же, бар могла и жена опустошить — в профилактических целях».
Мой собеседник, к моему ужасу, потянулся было к наливке, но передумал, и со словами «пусть этот сироп дамы пьют» налил в рюмки из-под варенья обычной водки. Она окрасилась почему-то в странный сизый цвет, но вопреки
