" Всехние" дети детского дома. - Наталья Алексеевна Добровольская
И единственным сыном носимый...
Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты на поле?
Почему ты не мог быть счастливым
Над родным знаменитым заливом?
Надежда же очень любила одно из стихотворений Михаила Аркадьевича, поразившее и запомнившееся ей сразу, когда она его случайно прочитала в каком-то сборнике:
Чтоб ты не страдала от пыли дорожной,
Чтоб ветер твой след не закрыл, —
Любимую, на руки взяв осторожно,
На облако я усадил.
Когда я промчуся, ветра обгоняя,
Когда я пришпорю коня,
Ты с облака, сверху нагнись, дорогая,
И посмотри на меня!..
Я другом ей не был, я мужем ей не был,
Я только ходил по следам, —
Сегодня я отдал ей целое небо,
А завтра всю землю отдам!
Михаил Светлов, при рождении носивший простое еврейское имя и фамилию Мотл Аронович Ше́йнкман, был практически талисманом этого заведения. Редкий день он отсутствовал, постоянно занимая один и тот же столик, за который никто больше не осмеливался сесть.
Его шутки и меткие афоризмы расходились по всей Москве. Однажды автор довольно средней детективной пьесы, сразу прошедшей во многих театрах, купил на гонорар массивные золотые часы с не менее массивным золотым браслетом. Увидев это сооружение, Светлов усмехнулся:
— Старик, — сказал он, — а не пропить ли нам секундную стрелку? Ведь ты уже явно вошел в вечность!
А вот эта шутка поэта актуальна во все времена. Однажды, получив извещение об уплате за квартиру, Светлов гневно воскликнул:
— ЖЭК – Потрошитель!
Была и такая ситуация, достаточно страшная. Вызвали Светлова как-то в НКВД в 1937 году. Перед этим Михаил Аркадьевич зашел в Агентство по Охране авторских прав и попросил аванс: "Знаете, меня завтра посадят, надо что-то родителям оставить". Ему выписали четыреста рублей. Двести он оставил старикам - родителям, а на другие двести впервые от души напился. И в таком виде заявился в органы. Там решили так: "Если человек не боится и напивается, идя на Лубянку, то он точно сумасшедший! От таких никакого толку!" И его отпустили. По крайней мере именно так рассказывал всем эту историю сам Светлов.
Но больше всего Надежде нравился вот такой перл поэта. На вопрос, наступит ли коммунизм, Светлов отвечал, что сам доживет вряд ли, а вот детишек жалко.))))
Как ни странно, все это сходило ему с рук, хотя другой бы человек давно бы поплатился за эти шутки на грани фола.
Надежде очень хотелось подойти к этому очень необычному человеку, поговорить с этим ироничным мужчиной, добавить его автограф к коллекции уже собранных, но ее остановила сцена, когда на сунувшегося было к нему человека Михаил Аркадьевич так посмотрел, что того прямо сдуло вновь за его столик.
Но заинтересованный интерес молодой симпатичной особы, видимо, был ему приятен, поэтому он через несколько минут поднялся и сам подошел к их столу, обращаясь к соседу девушки:
- Кажется, мы с вами где-то встречались, но я запамятовал ваше имя - отчество.
- Николай Николаевич,- видимо, мужчина понял намек писателя, встречаться они могли только в соответствующей конторе.
- Присаживайтесь с нами, Михаил Аркадьевич. И позвольте вам представить начинающую поэтессу Надежду Кузнецову.
- Очень приятно познакомится, милая девушка, - разговор был по старомодному учтивым, и Наде безумно нравилось, что в сердце социалистической Москвы еще остались люди, соблюдающие «буржуазные политесы».
- Но ваша спутница чем-то расстроена.
- Да только что побывали на заседании поэтической секции, где довольно критически отнеслись к ее творчеству.
Надя решила несколько уточнить:
- Да я не расстроилась, надеюсь, и без членства в Союзе мои стихи не станут хуже. Вот Пушкин не имел же членского билета, и ничего, стал классиком. Да я думаю, его бы не приняли в Союз – происхождение подвело, не пролетарское, да и многие стихи посчитали бы мещанскими.
Мужчины засмеялись, атмосфера за столом стала совсем благожелательной.
Светлов попросил:
- А вы можете прочитать свое стихотворение?
- Я лучше прочитаю стихотворение другого автора, очень вам знакомого, - лукаво проговорила девушка и стала читать еще одно свое любимое светловское произведение, написанное им незадолго до смерти, и также очень близкое Надежде из будущего:
Никому не причиняя зла,
Жил и жил я в середине века,
И ко мне доверчивость пришла —
Первая подруга человека.
Сколько натерпелся я потерь,
Сколько намолчались мои губы!
Вот и горе постучалось в дверь,
Я его как можно приголубил.
Где-то рядом мой последний час,
За стеной стучит он каблуками…
Я исчезну, обнимая вас
Холодеющими руками.
В вечность поплывет мое лицо,
Ни на что, ни на кого не глядя,
И ребенок выйдет на крыльцо,
Улыбнется: — До свиданья, дядя!
За столом установилась тишина, но как раз принесли заказанные блюда, и Надя с удовольствием начала есть действительно нечто очень вкусное на красивых тарелочках. Светлов сидел молча, недоумевающе поглядывая на девушку, но ничего не говорил и только нехотя ковырял еду в своей тарелке. Николай Николаевич лукаво на всех поглядывал и также молча поглощал свою порцию.
Закончив с едой, мужчины попросили позволения закурить, и девушка, хотя и нехотя, дала его – тогда все курили в открытую во всех заведениях, но, не утерпев, проговорила:
- Вы бы, Михаил Аркадьевич, поменьше бы курили, саркома легкого, вещь очень неприятная, уверяя вас, - и кивнув поэту на прощание, они вышли, оставив Михаила Аркадьевича очень озадаченным. (Светлов очень много курил и умер от рака легких).
Надя очень жалела, что так и не получила автограф поэта, но была обрадована, когда через несколько дней Николай Николаевич передал листок с подписью поэта, и в очередной раз подтвердила свое предположение о непростой и, вероятно, достаточно высокой должности своего куратора.
___________________________________________________________________
https://moskvichmag.ru/gorod/moskovskaya-legenda-tsdl/ - Московская легенда: ЦДЛ.
https://ad-informandum.livejournal.com/230993.html - Главный литературный дом столицы.
Антипина В. А. Повседневная
