Авиатор: назад в СССР 10 (СИ) - Дорин Михаил
— Товарищ полковник, выслушайте меня наедине, — сказал я, и Тимур Борисович утвердительно кивнул, отойдя на пару шагов в сторону.
Дель Потро и Эбо что-то начали весело обсуждать через переводчика, а Совенко сильно напрягся, в предвкушении моей идеи.
— Родин, я про тебя всё узнал, испытатель ты наш. Но здесь тебе не Циолковск или Владимирск. Здесь даже не Афган, а кое-что другое. Моментов очень много тонких и… толстых, — сказал Совенко, нервно доставая из кармана пачку «Мальборо».
— Я понимаю. Но я же хочу предложить решение, которое устроит всех.
— И что ты предлагаешь? — спросил Совенко, прикуривая сигарету.
— Перегнать самолёт.
Советник главкома ВВС и ПВО начал кашлять, как будто подавился чем-то очень большим. Мне даже пришлось постучать его по спине.
— Я тебя правильно понял, ты предлагаешь взлететь с грунта, с участка в 400–500 метров, окружённого лесами? Вертикально не взлетит, — посмеялся Совенко.
— Согласен. «Свечой» уйти со взлёта может не получиться. Однако у кубинских товарищей завалялась пара самолётных пороховых ракетных двигателей, — улыбнулся я и кивнул в сторону Дель Потро.
— О нет! Где ты найдёшь такого отчаянного, который сядет в самолёт с двумя дополнительными движками? Ещё и с поставленной задачей на такой укороченный взлёт, — спросил Совенко, но, заметив мою скромную ухмылку, сделал глубокую затяжку.
— Готов осуществить подобный перегон, — ответил я Тимуру Борисовичу.
— Даже не думай об этом! — воскликнул полковник Совенко. — Но, идею обсудить стоит. Пошли.
Осталось теперь довести мой план до Дель Потро и Эбо.
Мы вернулись в кабинет начальников, где я на большом листе бумаги изложил порядок взлёта и подготовки. Изобретать всё пришлось на ходу.
Ангольский командующий за время моего доклада не успевал пить воду. Ну, или что там ему наливал его переводчик. Дель Потро чесал свою бороду и постоянно повторял «десконфия», что можно перевести как «не верю».
— Разгон, уборка шасси по отрыву. Этого достаточно, чтобы перескочить препятствие, — показал я на схеме. — Вопросы, товарищи?
Простого объяснения «на пальцах» не хватило. Вопросы из серии «что, зачем и почему?» заставили меня заново объяснить мою теорию с позиции аэродинамики и характеристик двигателя.
— Родин, это не модификация «бис», к которой ты привык дома, — сказал Совенко. — Этот МФ так не взлетит.
— Ещё как взлетит, — улыбнулся я. — Стартовые ускорители — отличная вещь…
— Которой мы давно не пользовались, — перебил меня Дель Потро. — Не уверен, что они вообще работают. Зачем мы их привезли?
— Вот на такой случай, наверное, — проворчал Совенко. — Ладно. Старлей дело говорит. Может, рискнём, Анхель? Самолёт ваш и вам решать. Кто из ваших лётчиков самый способный?
— Нет, Тимур. Своих лётчиков я туда не пущу. Вы его там посадили, поэтому и вам его доставать, — замотал головой кубинец.
И тут началось «перетягивание каната». Смотришь на этих полковников и, прям, детский сад какой-то! Никто не может взять на себя ответственность и сесть в самолёт.
— Товарищи, прошу успокоиться! — встал со своего места Эбо и налил обоим полковникам спиртное. — Взлёт выполнят мои люди. Ракета, повредившая этот самолёт — результат ошибки боевого расчёта моих специалистов по ПВО. Нам и исправлять ситуацию.
Ох, только не ангольцев! Из тех, что находятся на базе, большого опыта полётов на МиГ-21 нет ни у кого. Они на полосу с ошибками заходят в простых условиях. Не готовы ещё!
— Перелёт выполнит капитан Франсишку Мадейра, — громогласно заявил Эбо. — Кажется, это ваш подопечный, товарищ Родин? — спросил майор.
— Всё верно, — ответил я, но к горлу подступил ком.
Мадейра хоть и успел получить уже капитана за пару удачных боевых вылетов, но с таким взлётом он не справится. Эбо просто хочет тоже показать свою значимость в этом деле.
— Товарищи офицеры, готов самостоятельно выполнить этот полёт, — громко сказал я. — Мне пришла в голову эта мысль и мне, стало быть, претворять её в жизнь.
Совенко злостно посмотрел на меня. Конечно, он не хотел, чтобы советские лётчики лишний раз рисковали своими жизнями в Анголе. В данном случае, если он откажется послать меня, кубинец и анголец его не поймут. Скажут, что «камарадес советикус» струсили.
— Вы боитесь за капитана Мадейра? — спросил Эбо.
— Я вообще считаю, что им пока всем рано начинать боевые вылеты. Невозможно за пару десятков часов подготовить воздушного бойца. Нужно время. А на такой взлёт тем более. Вы просто потеряете лётчика и самолёт, — сказал я.
Офицеры быстро переглянулись, и дело теперь было за решением Совенко.
— Иди, готовься, — сказал Тимур Борисович, и я вышел из кабинета.
Сегодня решено было не выдвигаться в долину. По докладам кубинцев, недалеко от тех самых мест обнаружены отряды УНИТовцев, а значит, подвергать техсостав опасности никто не будет.
До конца дня я был на стоянке. Все трое моих обучаемых сегодня летали самостоятельные полёты по кругу и в зону.
Странное это чувство, когда ты отправляешь в полёт своего ученика. Пусть и не я всему научил этих ангольцев, но какую-то часть своих знаний и умений я им дал. Теперь могу себе представить, что чувствовали мои инструкторы в училище, оставаясь на стоянке в ожидании нашей посадки.
На посадочном курсе появился наш МиГ-21. Сейчас в кабине Фронте и это его первая самостоятельная посадка без меня.
За спиной о чём-то судачили Мадейра и короткостриженый Рете. Они тоже обратили внимание, что я не свожу глаз с предпосадочной прямой.
— Мештре, Фронте сядет? — спросил у меня Рете.
— Не сомневаюсь.
МиГ-21 прошёл дальний привод. Снижается ровно, самолёт не разбалтывает. Красиво и очень плавно, проседает над полосой всё ниже и ниже. Фронте слегка подбирает нос истребителя, чтобы не клюнуть на выравнивании.
Ближний привод прошёл. Слышно, как у самой полосы меняется звук двигателя. Ещё немного и произойдёт касание. Я так за себя не переживаю, как за этого ангольского парня.
Есть касание! Повторно оторвался, но задержал ручку и начал пробег по полосе. В этот момент я слегка присел и подпрыгнул. Будто сам сейчас в кабине и ощущаю все органы управления. И только, когда Фронте выпустил тормозной парашют, я опустил руки, которыми повторял все предполагаемые движения своего подопечного в кабине.
Самолёт зарулил на стоянку, и в кабине можно заметить, как темнокожий парень широко улыбается. Бубко помог ему выбраться и Фронте подошёл ко мне с докладом.
Говрил анголец на португальском, но всё и так было понятно. Мадейра перевёл мне слова Фронте, и я крепко пожал руку этому парню.
— Поздравляю! Есть ошибки, которые я заметил со стороны, но всё пройдёт. Главное лётное дело любить и стремиться совершенствоваться.
— Обригадо, мештре! — благодарит меня Фронте, вновь называя «мастером».
— Вы, может, перестанете меня так величать⁈ — улыбнулся я. — Приятно, конечно, но уровня мастера я ещё не достиг.
— Ну, вы и, правда, мештре, — сказал Мадейра. — Кубинские товарищи о вас много говорили. И маниньё вас хвалит.
— Маниньё? — переспросил я. — Это кто ещё такой?
— Вы на русский переводите это слово, как «братишка». Так, на маниньё сказал, — улыбнулся Мадейра, почесав свою кудрявую голову.
— Ну, а кто он? Как его зовут? — улыбнулся я.
Маниньё оказался Барсов. Кто бы ещё это мог бы быть⁈ Именно так Марик просил своих подопечных его называть.
За этими самостоятельными вылетами я чуть не забыл, что мой товарищ сегодня совершил очень непростую посадку в поле. О чём он в тот момент думал, не знаю. Надеюсь, что Марик просто хотел сохранить самолёт. Их и так не очень много в данный момент в Лубанго.
Фронте начал у меня что-то спрашивать.
— Мештре, а завтра будет перегон самолёта? Вы полетите? — перевёл мне его слова Мадейра.
— Да. Задача поставлена мне. С рассветом выдвинемся туда и будем готовить самолёт, — ответил я, присаживаясь на лавку под навесом на стоянке.
