Самый лучший пионер 2 (СИ) - Смолин Павел

— Цвигун — это мой надзиратель, — поморщился дед Юра. — И второй еще есть — Цинёв. Оба — большие друзья Леонида Ильича.

— А ты?

— А я охоту терпеть не могу! — обжег он меня ледяным взглядом.

— Мне тоже не нравится! — продемонстрировал я лояльность. — Мясо я люблю, но охотой его добывать нет никакого смысла. Получается — убийство животинки ради развлечения. Но понять можно — люди пожилые, и у них баня да охота плотно ассоциируется с досугом боярина. Карго-культ! — фыркнул я. — Но дела в стране идут хорошо, так что пускай кабанчика отстреливают.

Внимательно слушающий Андропов покивал и заговорил о наболевшем:

— У меня — вот такие папки на каждого второго! — продемонстрировал дед руками размер «улова» в добрые полтора метра. — Но если я начну наводить порядок…

— Очень быстро уйдешь на пенсию! — понимающе кивнул я.

— А еще все решения мне приходится согласовывать с этими ЦэЦэ! — раздраженно продолжил Андропов. — Этот — друг, тот — брат, а вон тот подарки ух какие дарит! Да тут к стенке ставить, но нельзя — система должна уметь прощать!

Неплохо у него накипело.

— А эти вовсе — опытные аппаратчики, которые кого угодно через этот самый аппарат и провернут! — почти выплюнул дед.

— У меня отвечающих за подковерные интриги нейросвязей нет, — покачал я головой. — Я не знаю того, что знаешь ты, и жизнью твоей не жил, поэтому и каких бы то ни было советов давать не в праве. Но если нужно будет что-то сделать — ты только свисни!

— В Баку поедешь на встречу с читателями? — предложил он.

— Не очень хочется, если честно, — поморщился я. — Я на летних каникулах на гастроли поеду, вместе с Сойкой — ей интересно будет страну посмотреть.

— А тебе не интересно? — ухмыльнулся он.

— Тоже интересно, но смысла в такой поездке пока нет — ну мальчик-писатель, ну и что? Никто мне ничего такого не расскажет и не покажет — просто вернусь домой килограммов на десять тяжелее.

— Как и все МВДшные «ревизоры»! — хохотнул дед и посмурнел. — Как спецслужба может быть эффективной, когда во главе — лебедь, рак и щука?

Я согласно покивал.

— А Цинева еще и на контрразведку поставили — на самое ответственное направление! — продолжил дед жаловаться на коллег. — В военной контрразведке он прекрасно разбирается, спору нет, но в наши времена работать нужно тоньше и изобретательнее!

Дед повернулся ко мне и горько усмехнулся:

— Я ни с кем выше секретаря Обкома не могу наедине поговорить! Только втроем — в моем кабинете! Да я их рожи уже видеть не могу! Цинёв на генералов орет — настоящих, б*ядь, боевых! А мне — стыдно! И чуть что — «нужно посоветоваться с Леонидом Ильичом»!

Вот поэтому Цинёва не любит министр обороны Гречко — больно уж глубоко лезет в армейские дела. Насчёт правильности такого подхода судить не берусь, но мне тут только личная неприязнь и важна.

Внезапно дед крепко схватил меня за плечи:

— Я Леониду Ильичу и Партии бесконечно предан, никаких заговоров не плету и другим не позволю!

— И поэтому тебе вдвойне обидно такое положение дел, — проявил я понимание.

— Да! — отпустил он меня.

— Жаль, — вздохнул я. — А у меня пара потешных акций для легкого шатания стратегического противника есть, но, раз все так плохо…

— Не настолько! — ободряюще улыбнулся Андропов. — Ты что, думаешь я все с этими двумя согласовываю? Я бы до своих лет не дожил, не умей работать в сложных условиях.

— Ты знал, что если скрестить дикого кабана из канадских лесов и домашнюю свинью, получится огромная, злобная, плодовитая, осторожная, а главное — совершенно невкусная тварь?

— Не знал, — признался деда Юра. — А к чему ты это?

— Вот бы кто-нибудь вывел десятка два этих замечательных гибридов и выпустил в американские леса, — мечтательно потянулся я. — Они быстро осеменят всех местных кабанов, и года за три-четыре превратятся в настоящее экологическое бедствие, а если все пойдет совсем хорошо, будут набегать на фермы, нанося урон экономический и слегка раскачивая и без того грустную обстановку в США.

Андропов немного подумал и покачал в воздухе рукой:

— Как-то это…

— Мелко? Недостойно? Природу жалко? Фермеров? Лень? — перечислил я варианты.

— Лень можешь убрать, — ответил деда Юра.

— Мы сейчас находимся в точке бифуркации! — начал я наставлять его на путь истинный. — У Врага — всё беспрецедентно плохо. Весь рот во Вьетнаме, черных, хиппарях, эмигрантах и экономических проблемах. Но они такие проблемы решать умеют — исторический факт, поэтому больше такой халявы в обозримом будущем может и не представиться. У нас, вообще-то, Холодная война, несмотря на демонстрируемые США типа-мирные намерения. Если мы дадим им шанс — они сомневаться не станут. А мы будем сидеть, сложа руки? Почему? Потому что мы не такие, а хорошие?

— Я тебя хорошо понимаю, — серьезно кивнул Андропов. — Демонстрировать миролюбие нужно обязательно, но и, как ты говоришь, «шатать» их просто необходимо. Но свиньи… — ехидно фыркнул.

— Ты недооцениваешь склонность американского общества к массовой панике! — фыркнул я в ответ. — Ты же должен помнить, какая у них была реакция на запуск нашего спутника?

— Помню! — хохотнул дед.

— При правильной накачке через СМИ, кабанчики добавят стресса в и без того грустную жизнь американского пролетария. Еще нужно запустить как можно больше толстолобика — Hypophthalmichthys molitrix — в Великие озера и реку Миссисипи. Дать ему немного времени — и он сожрет там всё! Потребуется вливание кучи бюджетных денег на очистку, строительство дамб и попытки заселить водоёмы прежними жильцами. И да, толстолобик тоже не очень вкусный!

— Это все? — с ощутимой иронией спросил Андропов.

— Из экологического терроризма — всё, но, уверен, если поговоришь с нашими зоологами, они тебе еще чего-нибудь сочинят. Возмездие за проклятый борщевик! — воздел я кулак в небо.

— Борщевик — следствие идиотизма, а не происки врагов, — покачал головой дед Юра.

— Мне-то чё, — развел я руками. — Придумай любой другой повод, если этот не нравится. Ты извини, но я пока ничем больше порадовать не могу — я же за занавес смотрю только в одобренном старшими товарищами объеме и ракурсе, то есть — не знаю совершенно ничего! — хохотнул. — Но ты попробуй, с тебя что, убудет?

Дед пожевал губами.

— По*уй же! — напомнил я ему.

— По*уй! — гоготнул он. — Кабан так кабан, толстолобик так толстолобик! И на нас спереть даже они не догадаются!

— А международная обстановка? — решил я ковать железо пока горячо.

— Я и так тебе на пожизненное тут наговорил, — вздохнул дед.

— Нормально ты опомнился! — фыркнул я. — Но ты прав — ну ее пока, обстановку.

— Нет уж, теперь не отделаешься! — похлопал он меня по плечу. — Саша доведет до тебя кое-какие моменты.

— Служу Советскому Союзу! — салютнул я. — Цинёв, значит, на генералов орет, а Цвигун?

— Этот — вежливый, — ответил дед. — Писатель! — саркастично усмехнулся. — Добровольно-принудительно подрядил кое-кого писать за себя детективы. Тунеядец, к непосредственным обязанностям относится спустя рукава, — продолжил нелестную характеристику Андропов. — Но очень любит рассказывать всем, какие важные государственные вопросы он обсуждал с Леонидом Ильичом.

Ничего, деда, недолго осталось. Только ты не подведи, ладно? Плана «Б» у меня не заготовлено. Стоп! Ну-ка вон из головы — сейчас отвлекаться нельзя!

— Тяжко тебе, — сочувственно улыбнулся я вдруг показавшемуся жутко усталым и осунувшимся деду Юре. — А мог бы на заводе болванки точить за две сотни в месяц и в ус не дуть!

— Кто же знал, что так завертится? — вздохнул он. — Но так уж вышло, что мне все время везло, а другим — нет. Вот столечко оставалось! — показал почти невидимый просвет между большим и указательным пальцами. — Всю жизнь шаг вправо, шаг влево — расстрел. Буквально! — смачно втянув ноздрями воздух, он почти выплюнул. — Страх, всегда, везде, как нормальный фон жизни! Я поэтому любое действие сто раз обдумываю — а ну как чего выйдет? Можешь меня презирать, но я — законченный трус!