Проклятый Лекарь. Том 8 - Виктор Молотов
— А я из рода некромантов, — перебил я, наклонившись к его уху. Почувствовал, как он вздрогнул. — Мой род начал убивать, когда твои предки еще на деревьях сидели. Угадай, чья родословная весомее?
От него можно было не скрывать свою сущность. Он и так уже обо всем догадывался. Вот только доказательств собрать не мог. Чем сейчас и занималась инквизиция. А так, пускай бьется в догадках — вру я или нет.
Он попытался ударить меня коленом в пах. Предсказуемо. Я блокировал ногой, одновременно усилив хватку. Не до удушья, а до понимания.
— Не дергайся, Миша. Чем больше дергаешься, тем быстрее расходуется кислород. Базовая физиология. Или ты прогуливал анатомию? — усмехнулся я.
Его лицо начало приобретать интересный оттенок. Не синий — это был бы цианоз — кислородное голодание. Скорее багровый — прилив крови к голове при сдавливании яремной вены.
— Слушай внимательно, — продолжил я тем тоном, которым обычно объяснял коллегам особо сложные диагнозы. — Я знаю, что ты работаешь на Инквизицию…
Глаза Волконского расширились. Классическая реакция страха.
— Откуда ты…
— Я знаю всё, — мой голос понизился до шепота. Активировал некромантическое зрение, пустил немного холода смерти в интонацию. Температура в коридоре упала на пару градусов. — И если ты попытаешься меня сдать, подставить или даже косо посмотреть…
Сделал паузу. В медицине это называется «терапевтическая пауза» — дать пациенту время осознать диагноз.
— … я не буду ждать суда или разбирательств. Просто заставлю твое тело забыть, как дышать. Диафрагма перестанет сокращаться, межреберные мышцы откажут, и ты будешь смотреть, как мир темнеет. Три минуты до потери сознания. Пять до необратимых изменений в мозге. Семь до смерти. Понял?
Он закивал так энергично, что я испугался за его шейные позвонки.
— Они меня прижали! — слова полились из него, как гной из вскрытого абсцесса. — Инквизиция! Держали в камере! Пытали! Предложили сделку!
— Какую сделку? — я немного ослабил хватку. Нужно, чтобы мог говорить связно.
— Следить! За некромантами! За любыми признаками! Особенно в больнице! Сказали, медицина — идеальное прикрытие для некромантов!
Надо же, в Инквизиции есть умные люди. Действительно, где еще некроманту спрятаться, как не среди трупов и умирающих?
— И что ты им сказал обо мне?
— Ничего! — он затряс головой. — Клянусь матерью! Только что ты странный! Что слишком хорошо диагностируешь! Но это не преступление же!
Врет. Но не полностью. Микромимика выдает: левый глаз дернулся на слове «ничего». Значит, что-то сказал, но не всё. Вероятно, еще собирает досье. Или ждет чего-то более весомого.
— Когда следующий отчет? — спросил я.
— Через неделю. Каждую пятницу.
Отлично. Еще есть время.
— Теперь слушай новые правила игры, — я отпустил его горло, но остался стоять вплотную. Вторжение в личное пространство — базовый прием доминирования. — Ты продолжаешь отчитываться Инквизиции. Но теперь я буду говорить тебе, что именно докладывать.
— Ты хочешь, чтобы я стал двойным агентом? — он потер горло, на коже остались красные следы от моих пальцев.
— Я хочу, чтобы ты выжил, — поправил я. — А для этого нужно быть полезным. Мне. Потому что Инквизиция тебя использует и выбросит. А я умею ценить полезных людей.
— Что мне говорить им? — напрягся Михаил.
— Правду. Частичную. Что в больнице есть странности. Что ты следишь. Что подозреваешь кое-кого из коллег. Волкова, например. Или Мёртвого — он вообще идеальный кандидат.
Тем более, он его уже сдал в прошлый раз.
— Мёртвый в тюрьме…
— Был. Его выпустили. Не знал? Плохой из тебя шпион, Миша.
Он сдулся окончательно. Плечи опустились, взгляд потух. Сломан. Прекрасно.
— И еще, — добавил я, отступая на шаг. — Твой Орден Очищения — это раковая опухоль на теле Империи. Метастазы уже пошли по всем органам. И как любую запущенную опухоль, ее нужно вырезать. Полностью. С захватом здоровых тканей.
— Ты не понимаешь, с кем связываешься, — прошептал он. — Орден древний. У них везде люди. В правительстве, в армии, в церкви…
— В медицине тоже, — кивнул я. — Знаю. Но у рака есть одна слабость: он зависит от кровоснабжения. Перережь питающие сосуды, и опухоль умрет. А я очень хорошо разбираюсь в анатомии.
Отпустил его окончательно. Волконский попятился, врезался спиной в стену.
— Беги, Миша. И помни — я буду следить. Один неверный шаг, одно лишнее слово, и ты узнаешь, почему древние люди боялись некромантов больше, чем смерти.
Он выпрямился, попытался придать лицу достоинство. Поправил смятый пиджак, развернулся…
И тут Нюхль, который всё это время сидел у меня на плече, решил внести свою лепту в воспитательный процесс.
— Фррр? — пропищал он своим костяным голоском.
Не дожидаясь ответа, спрыгнул на пол. Его когти застучали по кафелю.
Тик-тик-тик. Как у маленькой собачки. Он догнал Волконского в три прыжка. И вцепился зубами прямо в дорогие брюки. В районе ягодиц.
— АААААА! — Волконский взвизгнул на три октавы выше своего обычного баритона. — ЧТО ЭТО⁈ УБЕРИТЕ ЭТО!
Волконский дернулся, пытаясь стряхнуть костяную ящерицу. Нюхль держался мертвой хваткой — каламбур уместен как никогда. Аристократ закрутился на месте, пытаясь дотянуться до собственного зада.
Если бы кто-то снял это на видео, можно было бы шантажировать его до конца жизни. «Наследник рода Волконских исполняет собачий вальс в больничном коридоре».
— Нюхль, хватит, — сказал я, едва сдерживая смех. — Отпусти товарища. Он уже усвоил урок.
Костяная ящерица разжала челюсти и отскочила.
На светлых брюках остались две аккуратные дырки. И следы слюны. У Нюхля не должно быть слюны — он же скелет. Но иногда некромантическая магия создает интересные парадоксы.
Волконский, держась за пострадавшую часть тела, умчался по коридору. На бегу он издавал звуки, похожие на поскуливание. Наследник древнего рода. Будущий магнат. Сейчас — просто испуганный мальчишка с прокушенной задницей.
— Нюхль! Молодец, мальчик! — я погладил фамильяра, запрыгнувшего на мое плечо.
Коридор опустел. Только эхо убегающих шагов Волконского растворилось в больничной тишине. Я потер висок — адреналин начал спадать, оставляя легкую головную боль. Типичная вазоконстрикция (сужение сосудов) после стресса.
И тут же боль усилилась. Но не естественным образом. Это было похоже на… иглу. Тонкую, раскаленную иглу, которую медленно вводят прямо в мозг через височную кость.
Ментальная атака? Нет, слишком аккуратно. Атака — это кувалда. А это скорее скальпель.
Активировал защитные барьеры, благо мои некросилы уже это позволяли сделать. В прошлой жизни я мог отразить ментальный штурм целого ковена магов. Сейчас едва справлялся с телепатическим спамом.
Но атаки не последовало. Вместо этого в голове расцвел знакомый голос. Женский, с легкой хрипотцой. Аглая.
— Святослав? — ее ментальный голос звучал неуверенно, словно она кричала через плохую связь. —
