Вадбольский 5 - Юрий Никитин
А я любовался Сюзанной, рослая, прекрасно сложена, аристократичная по роду, породе и внешности, простолюдинки такими не бывают, дивные голубые глаза, от которых трудно отвести взгляд.
Аристократично одухотворённое лицо с крупными глазами, губами, резко приподнятыми скулами, строгость и сдержанность в каждом движении и взгляде… эх, красотищ-щ-ща.
Конечно, странно и дико, что дочь богатого и влиятельного графа работает у меня, само слово «работает» уже непривычно в отношении молодой графини, но здесь, конечно, повезло благодаря набирающему мощь движению суфражисток и, конечно, что я, как самый хитрый жук, им умело воспользовался.
Так применить бы этот же приём на всей ячейке суфражисток, возглавляемых княжной Глорианой. Конечно, не ко мне на работу, а убедить, что рейды в Щель — это экзотика, а делу подъёма женщин с колен гораздо лучше помогли бы другие действия.
Я вытащил из багажника обе снайперские винтовки, барышни сделали большие глаза, я с церемонным видом протянул обе Глориане.
— Ваша светлость, мне вот подогнали в подарок две уникальные винтовки… Уверен, только для того, чтобы отдал их вашей светлости. Явно сами не осмеливались. Боятся вас даже больше, чем я. А уж как я трепещу, как трепещу!
Она взяла обе, тяжёлые, чуть не уронила от неожиданности, смерила меня подозрительным взглядом, но смолчала и одну тут же передала Иоланте, другую начала внимательно рассматривать, неумело касаясь затвора, спусковой скобы, оптического прицела.
— Давайте, — сказал я, — покажу… Или покажет графиня Дроссельмейер, это для неё как два пальца понюхать. Да-да, я ей новые духи от графини Кржижановской показывал, обнюхалась!
Они с недоверием покосились на Сюзанну, та смотрит с привычно скучающим видом высокорождённой аристократки, даже не повела бровью.
Все трое заглядывали в оптические прицелы, ахали, я передал Глориане патроны, всё ещё не решается зарядить даже под моим неусыпным взором, покатала в ладонях и передала Иоланте, обе по рангу выше прочих графинь.
Когда всё было готово, а ружья заряжены, мною, конечно, я уточнил:
— Заходим?
Глориана после секундного колебания кивнула с очень важным видом:
— Да. А там попробуем… ружья просто удивительные. Но Горчаков сказал, у вас пятизарядные?
— Это не мои, — пояснил я. — Мои пока в секрете. А эти нужно перезаряжать после каждого выстрела, зато эти красивше, заметили? Для женщин же это важно, чтобы красота была во всём, за что вас и боготворим. Даже узоры на прикладах, пыли набьётся, хрен вытрешь. Вот и я о том же. А мои простые многозарядные для простых и неумытых солдат. Стыдно было бы презентовать вашей блистающей светлости.
Глориана повернулась к Иоланте.
— Зря не стреляй. Только когда совсем уверена.
Иоланта зябко передернула плечами.
— Страш-ш-шно! Но постараемся.
Только теперь, глядя на облаченную в доспехи Сюзанну, я ощутил насколько дурное дело придумали суфражистки с этими походами в Щели.
Правда, сейчас высокомерным выражением на её породистом лице меня не обманешь. Да, так надо, это защитная униформа аристократки, её доспех и её оружие, но я знаю и без этой обязательной на людях маски. Умная, несчастная и готовая в любой момент дать отпор.
Она перехватила мой взгляд, спросила с насторожённостью:
— Вадбольский, что-то случилось?
— Да, — ответил я искренне. — А вы в самом деле красивая, ваше сиятельство. И я в самом деле счастлив, лицезрея ваше великолепие.
— Ой, — сказала она и опасливо отступила на шажок. — Сейчас точно бросите в меня камень! Большой и грязный.
— Чего вдруг?
Она ответила со знанием дела:
— Вы же Вадбольский!
— Я могу бросить только своё сердце, — сказал я галантно. — И не в вас, чтобы не забрызгать кровью, сосудами артерий и лимфой, она тоже мокрая и липкая, а вам под ноги, чтобы вы его копытами, копытами, ра-атицами…
Иоланта хихикнула:
— Как мне нравится изысканный стиль Вадбольского!.. Умеет же ухаживать за дамами!
— Вадбольский? — спросила Сюзанна в патетическом изумлении. — Этот сибирский дикарь?
— А он от противного, — сказала Иоланта весело. — Он хи-и-и-и-итрый! И он в самом деле смотрит на тебя, Сюзи, с восторгом, у меня глаз намётан.
Она отошла, весело улыбаясь, а Сюзанна уставилась на меня с великим подозрением в больших голубых глазах.
— Вадбольский!..
— Ваше сиятельство, — ответил я с поклоном, — что делать, меня задевает эта эксплуатация женщины, как человека. Как женщины не жалко, но человек… это звучит красиво, смело и хвастливо! Его нельзя так… откровенно. А графиня Дроссельмейер всё-таки человек, хоть и женщина.
Иоланта сказала громко:
— Я же говорила, он настолько… неправильно правильный! А вы не верили!
Я в самом деле чувствовал себя хреново, Иоланта, кто бы подумал, раскусила, а теперь ещё и Сюзанна догадывается, зря я так распинался, дескать уважаю её, как человека, и потому ставлю выше, чем просто женщину. Для них это обидно и оскорбительно, вот уж противоречие между суфражизмом и женской натурой, понимают, что я прав и ценю их выше, но в то же время обижаются, что по-самцовски не покупаюсь на полуоткрытые сиськи и оттопыренные жопки.
Мата Хари, не дожидаясь нас, человеки все медленные, с разгона нырнула сквозь белёсую стену, словно ожидала встретить сопротивление. И сразу же показала в высоком разрешении лес хвощей, в нашу сторону прёт стадо диплодоков. Сочные стволы, в диаметре как сорокаведёрные бочки, ломаются с сочным хрустом созревших подсолнухов.
— Много? — спросил я.
— Как ты и оставил, — ответила она. — Ладно, две-три образины присоединились за ночь, а в остальном ты почистил так, что можно танцы устраивать.
Две-три, мелькнула мысль, ладно, но нельзя лопухнуться в последнем рейде. Ночью, заявившись сюда тайком, перебил всех хищников, но какие-то могут мигрировать с соседних земель…
— Будь наготове, — предупредил я. — Чуть что — бей снотворным. Не усыпит, но замедлит.
— Это будет дорого, — заметила она, — но красиво!
— Финал должен быть красивым.
Она сказала покровительственно, уже примеряет корону ИИ:
— Растёшь, Вадбольский.
Я собрал у всех пустые флакончики, проверил, всё ли выпито. Иоланта вздохнула, только Сюзанна и Анна отдали безропотно, дескать, Вадбольский знает, что делает, а знает потому, что мужчина, но скоро мы у них заберём всю власть.
Глориана царственно окинула суровым взглядом суфражисток.
— Девочки… не посрамим!
— Как
