Вдохновение с побочкой, или Через строчку – в другой мир - Юлианна Клермон
С трудом перевернувшись на спину, я едва не взвыла от оглушающего всплеска боли. Все кости буквально вывернуло в обратную сторону от неподвижного долгого лежания на холодном каменном полу.
Отдышавшись, я повернула голову и огляделась.
Камера.
И здесь, кроме меня, никого не было.
Узкое зарешеченное окошко под потолком пропускало слабый свет. За ним розовело утреннее небо. Этого хватило, чтобы позволить мне разглядеть глубокие трещины в полу и теряющиеся в полумраке серые бетонные стены.
Снаружи, за тяжёлой дверной решёткой, раздавались приглушённые удары, и сразу следом чьи-то стоны и сдавленные крики. Кто-то страдал, а кто-то безжалостно делал свою работу.
Я резко подняла голову – слишком резко, голова закружилась, перед глазами мелькнули цветные пятна, к горлу снова подкатила тошнота.
Проклятье.
Застонав, я уткнулась лицом в мерзко пахнущую солому и зажмурилась, пытаясь вытянуть из глубин памяти последние воспоминания.
Что же случилось, прежде чем я попала сюда?
Произошедшее всплывало рваными картинками.
Вот я вхожу в дом феи. Её испуганный взгляд. Метнувшаяся из-за двери тень. Тёмный силуэт за спиной. Удар. Плети. Снова удар. И темнота.
Я задохнулась от ужаса.
Алексис был прав – я слишком беспечна. Следовало учесть, что меня могут поджидать. А теперь… теперь я в плену.
Почему я не сообразила, ведь сразу почувствовала за спиной магическую силу? Долгие лунные фазы, проведённые без магии в Зачарованном лесу, ослабили инстинкты.
Непростительная ошибка. Смертельная.
Меня повязал менталист.
И это плохо. Очень плохо.
Дыхание сбилось. Я стиснула зубы и, глядя в потолок, постаралась не дать панике взять верх.
Отныне моя судьба была предрешена. Не стоило обольщаться.
Я это знала.
И не обольщалась.
Но, слушая глухие удары и отчаянные стоны несчастных, я не была уверена, выдержу ли пытки. Была ли я действительно готова ко всему, что со мной случится? И что случится, когда на допросе меня всё-таки расколят?
– Алексис, уводи всех подальше, пожалуйста, – едва слышно прошептала я, чувствуя, как к горлу подкатывает тугой комок.
Глупо. Как же глупо. Он всё равно не услышит.
Я тихо всхлипнула, но тут же зло вытерла лицо о плечо. Нельзя раскисать.
Мне нужно настроиться.
Необходимо.
Вдох. Выдох.
Вдох. Выдох...
Рассвет за зарешеченным окном неспешно сменялся ярким солнечным днём, а мои мысли метались в поисках выхода, но не находили.
Я расшвыряла ногами гнилую солому, расчистив себе небольшое место у стены, и села на корточки, привалившись спиной к холодному бетону.
Вход в камеру был прямо передо мной.
Я ждала.
Ждала, когда за мной придут.
Сердце то замирало, то вновь начинало стучать с бешеной скоростью. Я пыталась подавить панику, а паника пыталась продавить меня.
Иногда в коридоре раздавались гулкие торопливые шаги, и мимо моей камеры проводили очередного пленника. А спустя время тащили обратно. Избитого. Окровавленного. Полуживого.
Сначала я их считала. Первый, третий, пятый… Потом перестала…
Первым был орк.
Огромный настолько, что ширины прохода едва хватало, чтобы он смог пройти. Его пудовые кулаки были закованы в кандалы. Когда-то он был мирным пахарем и, держа огромными руками плуг, перепахивал гектары земли и выращивал хлеб, или, возможно, был скотоводом и водил по степям огромные стада крупного рогатого скота. Или выращивал драконов... Но сейчас… Его тело было покрыто свежими, ещё не зарубцевавшимися ранами, и он был слишком ослаблен. Скорее всего, несколько лунных фаз не подпитывался от источника.
Двое стражников без страха пинали его коваными мысами сапог и били древками копий, заставляя идти быстрее.
– Ну же, шевелись, исчадие скверны! Не заставляй господина дознавателя ждать! – прикрикнул один из них и снова ударил несчастного.
А потом я услышала его рычание. Глухое, полное боли и ярости. Оно сотрясло стены тюрьмы, и у меня внутри всё содрогнулось и похолодело.
Обратно орка тащили вшестером.
Его огромное тело было покрыто свежими рублеными и резаными ранами, из которых сочилась кровь, оставлявшая широкий тёмный след на каменном полу коридора.
Потом был эльф.
Беловолосый, высокий. Гордо вскинув голову и чётко печатая каждый шаг, он словно бы шёл не на пытки, а восходил на трон.
Сильный духом, он стоически переносил пытки. Лишь изредка я слышала его глухие болезненные стоны.
Когда его волокли обратно, с бывших когда-то белыми прядей капала алая кровь, а тонкое тело дрожало в конвульсиях.
...А потом мимо моей камеры провели человека.
И он кричал.
Долго. Громко. Отчаянно.
Он проклинал своих мучителей.
И просил пощады. Умолял. А потом снова проклинал…
А я сжимала зубы и из последних сил старалась держать себя в руках.
Но не смогла. Я тоже человек. Пусть и маг.
Малодушно опустив голову, я перестала смотреть. И перестала считать…
Но слышала. И от этого было ещё хуже.
Время текло, как гнилая жижа в сточной канаве, и я уже не знала, сколько прошло времени.
Мне казалось, что уже наступил мой предел, и я схожу с ума...
Я хотела, чтобы это всё закончилось. Я больше не могла… Не могла…
И небо услышало меня.
Снова шаги...
Но в этот раз не быстрые и суетливые, как у стражников.
Нет.
Чёткие. Размеренные.
И каждый шаг вонзался мне в сердце, как раскалённое лезвие клинка.
Потому что я уже знала.
Ещё до того, как тёмный силуэт остановился напротив решётки.
Я почувствовала это раньше, чем увидела – воздух вокруг сгустился, вибрируя от магии, как от раскалённого металла. В висках запульсировало, дыхание сбилось. По спине прокатилась волна холода – липкого, пронизывающего, не имеющего ничего общего с тем, что я испытывала до того…
…До того, как подняла голову и встретилась с ним взглядом.
Потому что я знала, зачем он пришёл...
И знала, кто он...
Менталист.
Герцог Ро́венхолд.
Имя, от которого дрожали даже самые стойкие и под которым ломались даже сильнейшие. Имя, которое по всему миру стало синонимом ужаса и безысходности.
Он вошёл в камеру и замер, остановившись передо мной.
Он был именно таким, как о нём говорили. Высокий, широкоплечий, неизменно в чёрном плаще, застёгнутом на тяжёлую металлическую пряжку, говорящую о его титуле. По воротнику и рукавам струилась серебристая вязь – единственное украшение его одежды.
Он выглядел так, будто его тело высекли из камня. Человек при власти – он был её порождением. Он сам был властью.
Тёмные, отросшие пряди волос спадали на лоб, прикрывая резкое, без намёка на мягкость лицо с чётко очерченными скулами и упрямой линией рта.
Карие, почти
