Гоблин. Монстр или... - Криаан
Затем я намекнул, что пещерка-то наша совсем никудышная и таким храбрым воинам, как мы, надо бы жильё под стать рангу. В общем, велел тащить заступы, кирки, лопаты, топоры, верёвки, вёдра и прочую сугубо работную утварь, если такая найдется. Гоблины в клептоманском порыве и в самом деле принялись волочь инструменты, хотя раньше почти не интересовались ими. Их бы энтузиазм, да в нужное русло…
В последнюю очередь — под отчёт, сцуки зелёные! — ко мне сносили найденное бухло. Кое-кто — из самых башковитых — успевал тайком по дороге отхлебнуть из бутылок, что отражалось на осоловелых сморщенных физиономиях. Но то были неизбежные «потери», приходилось мириться с таким и спускать с рук эти шалости. Сам же я демонстративно к выпивке не прикасался, при случае повторяя, что вся она — для «славных парней» гобсов. Заодно попутно намекал, что того, кто вздумает надурить парней и в одно рыло нажрётся до свинского состояния прямо на хуторе, новый ваивода разрешает отбуцкать ногами до полусмерти. Можно даже прям до смерти, но только разок. Угроза, разумеется, так себе — из гоблинов азарт аж брызгал, выжимать можно по капелькам, им сейчас и сам чёрт не брат. Но желание грабить, грабить и грабить всецело завладело мозгами братишек и они пока подчинялись.
Когда всё, что можно, оказалось притараканено на «лобное» место перед домами, наша удалая разбойничья ватага засобиралась домой, в сырую пещеру. Не сказать, что трусливо сбегали с места побоища, но вдруг кто-то случайно заглянет на веселье, а мы — уставшие? В общем, рыдающих пленниц нагрузили НАШИМ скарбом, навсегда одолженным в их же доме, сами нагрузились по самое не балуй и засеменили прочь. Девчонок и их мамашу гнали на пинках, задорно нахлёстывая по тугим жопкам под юбками, но тут уж дамочкам придётся терпеть — возбужденные гоблины могли осечься на любом запрете. Я хотел бы им помочь, но природа зеленушек, в том числе и моё собственное тело нещадно бунтовали и грозились пойти в разнос при одном намеке на хотя бы человеческое отношение. Более того, сама мысль отдать часть награбленного девушкам и вернуть их в разоренный хутор вводила меня-гоблина в неописуемую ярость и что-то сомневаюсь, что оставшиеся одиннадцать вчерашних голодранцев поддержат столь высокодуховный порыв. И из этой ситуации я видел только два выхода: оставить всё как есть, или пойти наперекор самой идеи власти и вырезать собственное племя подчистую, пока они дрыхнут после пьянки. К сожалению второй вариант оставит меня слабым немощным гоблином в этом жестоком мире, в то время как первый делает по сути тоже самое, но с прослойкой в виде гоблинского мяса. Похоже я тот еще трус, если боюсь стать изгоем не только для людей, но даже отмороженных насильников-канибалов гоблинов.
* * *
В пещере награбленный скарб вместе с пленницами перекочевал прямо на «склад», за корявые двери, свитые из толстых прутьев. А весь алкоголь, какой отыскался на ферме, вместе с козьим мясом торжественно вывалили в центр «милого» дома».
— Бухай, парни!.. — как можно более грозно гаркнул я, потрясая серпом над головой.
Получается так, что почти пропищал — чёртова физиология — но братцы запал подхватили и радостно заверещали в ответ, налетая на выпивку.
— Ваивода патрахаит самачек, сделаит новых парней! — снова гаркнул я.
— Ваивода!.. Ваивода!.. — пищали зеленомордые.
— Ты и ты, — я ткнул пальцем в самых крепких зеленушек из оставшихся. — Усех парней набухать, ясна, тупни?
— Ваивода!.. — брызгая пеной, ревело довольное племя.
Даже дилетанту понятно, что нажираться до синих соплей после «мокрухи» — не самый умный поступок. Но у нас всё же имелся кое-какой запас по времени: пока пограбленный хутор найдут, пока разберутся что к чему и кто виноват, пока наберут и вышлют группу на поиски плененных сам… то есть, женщин, гобсы успеют протрезветь. Бухла всё равно больше нет, только то, что украсть умудрились в налёте. А мне кровь из носу нужно их хоть чем-то занять в ближайшее время, лишь бы недоросли не совались под руку. Сумею ли я разговорить женщин, пока братцы будут бухать, зависит представление о хотя бы примерных временных рамках, а то вдруг тут магия настолько развита, что уже через пару дней по наши головы вышлют профессиональных истребителей зеленой заразы? Или наоборот, известие об уничтожении хутора дойдет до господина только через пару недель, а он в пьяном угаре лишь отмахнется, мол бабы еще нарожают? Это всё конечно лютые крайности, а правда где-то посредине, но хоты бы примерные временные рамки, я знать обязан.
Оставив малышню набухиваться и по-отечески подсказав, что крутые парни не закусывают, я поспешил на склад. Закрыл за собой щелястую дверь, сквозь которую не то что подглядывать — руку просунуть можно. «Заперся» не из стыда, а чтобы хоть немного расположить к себе пленниц: такими путями завоёвывать доверие у них, бледных от ужаса, достойно наитупейшего из всех гобсов, но мне каждая монетка в кассу, всё пригодится.
Дородная мамаша кинулась защищать дочерей погодок, как только я показался. Заслонила их своим телом, шаря паникующим взглядом по округе — от страха колотится, но соображает. В пещерном отнорке, подсвеченном одним тусклым факелом в моей руке, действительно хватало всякого мусорного барахла, которое сгодится, чтобы даже сисястая пышка не на удачу запорола одного гоблина насмерть. Но женщина определённо боялась, что если вытворит нечто подобное, что в закуток заявится не один коротышка, а уже все скопом. И как бы печально это не звучало, но она была полностью права. Оставшейся части племени с лихвой хватит чтобы их поймать и пустить по кругу, только с ними уже не будет умного, ну по крайней мере смею надеяться, батьки, что одернет олухов, дабы не «портили товар»… По крайней мере слишком сильно.
«Отлично», — пришла на ум мысль. — «Обмочиться от страха готова, но голова всё ещё соображает. Так будет куда проще…»
— Ты меня понимаешь? — спросил я, поднимая свободную руку и потирая челюсть. — Этот грёбаный говор — аж скулы сводит…
Женщина вытаращилась на меня в полном недоумении, а спустя миг покивала головой.
— Хорошо, если понимаешь… — добродушно усмехнулся я.
Перестарался немного. «Добродушный» гоблинский оскал выглядел весьма угрожающе для перепуганной женщины —
