Император Пограничья 1 - Евгений И. Астахов
— Погодите. Дайте-ка мне из моего зёрна вырезать.
— Что? — удивлённо глянул на меня Могилевский.
— Могильный лёд. Мёртвые слёзы. Вы совсем что ли дикие, простых вещей не знаете?
— Ты не буянь, боярин, а лучше скажи толком, — нахмурился сержант. — Про Эссенцию что ли говоришь?
— Про мелкие кристаллы, что в мозгу Ал… Бездушных формируются.
— Про неё родимую, значит, — кивнул собеседник. — Платонов, иногда ты кажешься вроде бы зрелым и разумным человеком, а иногда наглухо ёб… бесшабашным, — поправил себя он.
Сложив на груди руки, я ждал конца тирады. Терпение моё потихоньку подходило к концу. И хорошо что Демид вспомнил, с кем он разговаривает, потому что неуважения к себе я не потерплю.
— Чтобы эссенцию безопасно извлечь нужны особые инструменты и сноровка, — продолжил вояка. — Иначе потравишься и Богу душу отдашь. Или не ему… — сержант перекрестился. — Оно тебе надо?
— Надо, — отрезал я. — И никакой хитрости в том нет. Ежели боитесь, как дети малые, я сам всё сделаю. Могу и из ваших трофеев зёрна, в смысле, Эссенцию достать, но не задаром. Одну возьму себе, одна вам останется.
— Сержант, — негромко произнёс один из бойцов, и глаза его горели алчным интересом. — Если барин и вправду умеет, чего ж не достать? Рублей пять-десять заработаем. Не меньше!
— Смотри, Платонов, — махнул рукой Могилевский, — если траванёшься и помрёшь, я семье твоей скажу, что отговаривал тебя, но ты упёрся.
— Бесконечно тронут твоей заботой, — усмехнулся я и подступил к первому телу.
В одном собеседник был прав, любое прикосновение к внутренностям Алчущих без магической защиты грозило серьёзным отравлением, а то и смертью, если дело касалось особо продвинутых тварей.
— Смотрите внимательно, — произнёс я холодно, окутывая руки тонкой плёнкой силы.
Первым делом взялся за волка. Стараясь не касаться почерневшей, сочащейся ядом ткани, я разрезал шкуру на отрубленной голове и осторожно извлёк крошечный белый кристалл, не крупнее пшеничного зерна. Стоило положить его в чистый снег, как от находки пошёл лёгкий пар.
С секачом пришлось повозиться дольше — череп оказался гораздо крепче. Но и оттуда удалось добыть такой же кристалл, только чуть мутнее первого.
А вот с человеком вышла заминка. Я долго копался в размозжённой молотом голове, но никак не мог найти трофей. Решил было, что разбил его ударами, но потом догадался проверить грудную клетку. И точно — возле хребта, на уровне ключицы обнаружился третий кристалл, самый крупный.
— Надо же, — присвистнул один из стражников, — в груди, значит, прятал…
Я аккуратно завернул свои трофеи в чистую тряпицу и убрал за пазуху. Третий протянул Могилевскому:
— Ваша доля.
— Спасибо, боярин, — искренне произнёс Демид. — Всё-то ты умеешь. И убийц расходовать, и Бздыхов уничтожать, и Эссенцию вынимать… Откуда только такой грамотный вылез?
— Из петли, — невозмутимо ответил я и направился к телеге.
— Барин! — донёсся оттуда сиплый голос Захара. — Девица очнулась!
Глава 6
Я быстрым шагом направился к телеге, где очнувшаяся девушка лежала, укрытая тулупом. Захар топтался рядом, пытаясь поправить сползающую материю. Заметив меня, слуга с готовностью отскочил, предоставляя возможность осмотреть спасённую.
Она была молода, едва-едва на пороге своей весны, лет восемнадцать-девятнадцать, не больше. Природная красота ещё угадывалась в тонких чертах, но нападение чуть не выпило её досуха. Кожа казалась полупрозрачной, с мертвенным голубоватым отливом. Широко распахнутые зелёные глаза смотрели устало, запавшие щёки ввалились, обозначив скулы. Длинные смоляные волосы рассыпались вокруг её головы нимбом.
На ней красовалась тёплая… куртка, порванная в нескольких местах. По привычке хотелось обозвать эту одёжку гамбезоном, но чужая память подставила нужное слово. Куртка. Пуховик. Из прорехи виднелся край вязаного… джемпера. Он оттенял вьющиеся волосы дополнительной темнотой.
Заплетающимися пальцами девушка придержала сползающий тулуп. Рукав куртки задрался, обнажая худенькое запястье. Поперёк бледной кожи пролегла красная борозда, явственно оставленная чем-то вроде грубой верёвки. Похоже, сегодняшнее нападение было не первой её бедой.
Я прищурился, мысленно пробуя ауру незнакомки на вкус. Среди общей слабости явственно ощущался отголосок магического дара — такой знакомый, напоминающий о сыром чернозёме после дождя. Землица, надо же! Не частый талант, но полезный.
— Как вас зовут? — склонившись ближе, я постарался смягчить голос.
Ни к чему давить на того, кто только что едва не встретился со смертью.
Губы девушки дрогнули. Заговорила она еле слышно, медленно роняя слово за словом:
— В-василиса. Василиса Ольховская. Мегесса… Магичка… — она запнулась, словно одёргивая себя. — Из простых. М-можно просто Вася, — добавила девушка, и эта простецкая форма имени явно далась ей с трудом.
Я невольно приподнял бровь, отметив эти странности.
— Что вы здесь делали, Василиса? Как наткнулись на Бездушных?
Ответ прозвучал сбивчиво, прерываемый судорожными вздохами:
— Ехала с конвоем в Покров… На машине, — начала она размеренно, но тут же спохватилась, — только она того… сломалась посреди дороги, проклятая. Охрана, значит, поворчала и решила, пускай, мол, починят и догонят…
Она зажмурилась, явно борясь со слабостью. Я покосился на стоящего чуть поодаль Могилевского. Тот хмурился, всем своим видом выражая недоверие. Что ж, я его понимал.
Василиса тем временем продолжила:
— Как только обнаружила присутствие… — она осеклась. — В смысле, как почуяла этих тварей, спряталась в кустах. Думала, авось пронесёт, но они выследили, напали… — она поморщилась. — Дальше не помню толком. Как в тумане всё.
Она вдруг распахнула глаза, вперив в меня пронзительный взгляд:
— Моя сумка… то есть котомка моя! Там, в лесу осталась. Найдите её! — она впилась в меня взглядом, резко и требовательно. — Это жизненно важно!
Последнюю фразу девушка почти выкрикнула, вложив в слова неожиданную властность.
К первой вскинутой брови добавилась и вторая. Полумёртвая бедолага, только-только с того света вытащенная, приказывает толпе неизвестных мужчин. О да, простолюдинка, определённо…
Не успел я ничего ответить, как Василиса со стоном откинулась обратно на дно повозки. Веки её затрепетали и сомкнулись. Похоже, разговор отнял последние крохи сил.
Я мотнул головой Захару, безмолвно веля заняться спасённой. А сам отошёл к Могилевскому, уже маячившему в сторонке.
— Ну и как тебе эта история, а, сержант? — осведомился вполголоса, сверля его пытливым взглядом.
Тот лишь крякнул, почёсывая в затылке:
— Брешет девка, Платонов. Почитай, с начала и до конца брешет.
Я согласно
