Железное Сердце - Станислав Дарков

Он собирался использовать его.

Нет.

Не успеет.

Я был рядом за мгновение. Мой кинжал вонзился ему в шею с глухим звуком, словно в плотную кору. Горячая кровь хлынула, заливая мне запястье и брызнув на алтарь, разметала сияние по сводам. Веларий захрипел, попытался засмеяться, но вместо этого лишь выдохнул кровь.

— Хороший выбор... — прохрипел он.

И рухнул.

В ту же секунду капище содрогнулось. Алтарь вспыхнул, своды сверху пошли трещинами. Камень в моей руке жгло. Грохот нарастал. Обвал.

Я рванулся к Еве, схватил её на руки. Пыль уже заволокла пространство, но я видел Лорена и Юну, стоящих у одного из проломов.

— Ко мне! — крикнул я. — Ближе! Все!

Они не стали спорить. Юна подбежала первой, Лорен следом. Я притянул их, прижал к себе, и камень в моей руке запульсировал с новой силой.

Я бросил его под ноги.

Мгновение — вспышка, гул, рвущий барабанные перепонки, и мир разлетелся на части.

А потом…

Мы стояли у входа на капище. Над нами серое небо. В ушах всё ещё звенело, но мы были живы. Мы выбрались.

Я крепче прижал к себе Еву, взглянул на Юну и Лорена. Мы молчали.

Всё только начиналось.

Красная вспышка озарила небо, и земля задрожала под ногами. Мы обернулись — над нами раскинулся целый каскад из светящихся узоров, похожих на гигантские трещины в небесной ткани. Они дрожали, переливались и словно шевелились, будто небо само вот-вот развалится.

Это длилось около минуты.

Мы стояли, затаив дыхание, не в силах отвести взгляда, заворожённые и напуганные одновременно. А потом — будто кто-то дал команду — эти трещины начали осыпаться, исчезать, растворяться в воздухе, оставляя за собой только следы света и пустоту.

Вскоре небо вновь стало прежним.

Я поставил Еву на землю. Она всё ещё тяжело дышала, но стояла на ногах. Я чуть отступил, дав ей опереться на Лорена. В стороне, у обломков, Юна тихо заговорила с ним — их голоса были приглушёнными, но живыми. Они были живы. Мы все были живы.

Я же сделал шаг назад, прочь от них.

— Ты сделал это. Ты отомстил! — прозвучал голос Тени, ликующий, сильный, как рев ветра. — Он мёртв. Ты победил.

Слова будто били по внутренностям. Вместо радости — только опустошение. Вместо торжества — звенящая слабость, как будто всё, что держало меня на ногах, исчезло вместе с Веларием.

Я упал на колени.

Не от боли. Не от ран. От пустоты.

Всё тело затряслось. Сердце билось глухо, будто в другом ритме. В голове — ни одной связной мысли. Только одно: он улыбнулся мне. Когда умирал — он улыбнулся.

— Эй, — голос. Я узнал его сразу. Лорен. Он подбежал, остановился рядом, опустился на корточки. — Что с тобой? Максимус?

Я поднял на него взгляд. Тяжело. Будто под водой.

— Он… — выдохнул я. — Он улыбнулся. Когда умирал.

Лорен побледнел. Его рука сжалась в кулак.

— Нужно… нужно проверить город… — прошептал я и попытался подняться.

Ноги не слушались. Всё поплыло. И прежде чем я понял, что падаю — сознание исчезло…

***

Я проснулся не сразу. Меня разбудил не звук, не движение — нет. Я проснулся от ощущения, что живу. Первым было дыхание. Затем — боль. Она вернулась вместе с телом. Сразу и везде. Противная, глухая, упрямая.

Я попытался пошевелиться, но тело тут же взбунтовалось. Рёбра — как будто срослись неправильно. Грудная клетка словно натянулась изнутри, отзываясь колючей ноющей волной на каждую попытку вдохнуть слишком глубоко. Я выдохнул — медленно, осторожно, с хрипом. Жив. Болит — значит, жив.

Темнота была почти абсолютной. Небо над головой — без единой звезды, словно чернила, разлитые по всему горизонту. Лишь дрожащий свет костра отбрасывал хрупкие языки огня, рисуя на стволах деревьев пляшущие тени. Я увидел её.

Юна сидела ко мне полубоком. Молча. Её лицо освещалось всполохами пламени — одно из тех лиц, что не теряют силы в тишине. Она подбрасывала в костёр тонкие веточки, как будто боялась, что, если он погаснет, исчезнет нечто важное, едва удерживаемое между жизнью и сном.

Вокруг было так тихо, что слышно было, как хрустят сучья. Где-то вдалеке крикнула ночная птица, и её голос тут же утонул в бездонной темноте леса. Воздух пах дымом, мокрой листвой и чем-то ещё… чем-то человеческим. Присутствием. Её присутствием.

Я не сразу заговорил. Просто лежал, глядя на то, как огонь играет на её волосах, превращая их в синий металл. Каждый её жест был будто отрепетирован сотнями вечеров одиночества — неторопливый, точный, будто сама она была частью этого леса, этой ночи, этого молчания.

Я не знал, сколько прошло времени. Минуты, может быть, час. Но я не хотел торопиться. Потому что впервые за долгое, очень долгое время — тишина не давила. Она была рядом. И этого было достаточно, чтобы ночь не казалась такой чёрной.

— Ты уже проснулся? — Юна увидела как я ворочаюсь и с искренним интересом уставилась на меня.

— Где Лорен? — голос вышел хриплым, как будто я выговорил эти два слова ржавым гвоздём изнутри. Гортань отозвалась болью, как будто давно отвыкла говорить. — И Ева?

Юна не ответила сразу. Она сидела неподвижно, как тень, стиснув колени руками. Веточка в её пальцах медленно превратилась в уголь, и лишь когда он рассыпался на части, она шевельнулась. Подбросила в огонь другую, уже заранее подготовленную, и только потом ответила — коротко, без лишнего.

— Отправились в город. За помощью. Вдвоём. Я сказала им, что останусь.

— Сама? — переспросил я. Больше потому, что нужно было что-то сказать. Звук собственного голоса придавал телу вес, делая происходящее менее... хрупким.

— Не оставлять же тебя одного, — она сказала так, будто это само собой разумеющееся. Как будто сидеть рядом с полумёртвым человеком в лесу, среди тишины и следов боя — это привычно. Как будто так должно быть.

Повисло молчание. Не тяжёлое, не обидное — нет. Оно было тонким, как прозрачная ткань, натянутая между двумя людьми. Её можно было разорвать. Или оставить в покое, пусть развеется сама. Я не хотел рвать. Я просто смотрел на неё.

Она сидела вполоборота, и свет костра выцарапывал из темноты линии её шеи, щёк, волос, словно художник, рисующий неугасающим углём. Юна не смотрела на меня. Смотрела на огонь.

Я хмыкнул, голос по-прежнему