Княжич Юра III - Михаил Француз
В общем, шпионское развлечение моё накрылось. Связь с внешним миром прервалась. Пришлось ограничиваться тем, что имелось в пределах карцера. А там — вода капает.
Почувствовать воду в трубе получалось. И даже как-то ей управлять. Но это было очень трудно, так как приток новой воды всё время «размывал» и сбивал мой контроль, который так же постоянно приходилось обновлять. А это очень утомляло.
Гораздо проще было с водой, ограниченной каким-то объёмом. С ней у меня получалось полное взаимопонимание. Всё равно, как третья рука или кожа. Но, точно так же, как та рука, управление водой требовало тренировки. И большой тренировки! Ведь сколько проходит времени с момента рождения ребёнка, то есть, условно сказать, обретения мышц, до того момента, как он научится ими управлять настолько, чтобы ходить, бегать, что-то брать, рисовать… не говоря уж о какой-нибудь спортивной гимнастике или написании настоящих картин? Годы? Десятилетия?
Вот я и тренировался все три дня, что сидел взаперти. Не то, чтобы добился таких уж потрясающих результатов, но, если учитывать эффект низкой базы (или, если в моём случае — вообще нулевой базы), то весьма и весьма неплохих.
По крайней мере, полы мыл в кубрике я не шваброй.
Сходил в умывалку, принёс пару вёдер воды, поставил их перед кубриком на «взлётку», сосредоточился, и вода поползла из первого ведра наружу. Выползла и растянулась равномерной плёнкой-слоем по всему полу кубрика, под всеми кроватями, тумбочками, табуретками, даже под шкафами, что рядом с нашим кубарём стояли. Растянулась, постояла пару секунд, и со всей пылью, со всей грязью, которую успела в себя впитать (а она очень старалась), быстро поползла обратно ко мне и в недавно опустевшее ведро.
Когда заползла в первое, полезла наружу из второго. Повторила туже самую процедуру, что и в первый раз, вернулась в ведро. Я поднял оба ведра и отнёс их к туалету, где вылил грязную воду в унитаз. Дошёл до умывалки, наполнил вёдра водой ещё раз и вернулся к кубрику.
Снова встал. Снова сосредоточился.
На этот раз, задачка предстояла посложнее. Контроля и концентрации требовала побольше. Наружу выползла не вся вода из ведра, а лишь небольшой «кусочек» литра на два-два с половиной. И этот кусочек не растекался. Он именно так вот, «кусочком» к первой тумбочке и подполз. Затем, игнорируя все известные мне законы физики, пополз вверх по её боку. Заполз на крышку, расплющился, увеличив свою поверхность и, такой вот своеобразной «тряпкой» принялся елозить по всем свободным поверхностям тумбочки, которые обычно подлежат протиранию при ежедневной уборке, постепенно становясь всё более мутной «тряпкой». Глядя на это, я почесал в затылке и попросил толпу выстроившихся вокруг меня глазеющих на этакое дело сокурсников, чтобы мне принесли пустое ведро. Замок второго взвода тут же кивнул одному из своих, и тот помчался выполнять мою просьбу.
Ведро притащили, грязная «тряпка», оставив в покое ту тумбочку, которую протирала в этот момент, слезла с неё и переползла в пустое ведро, где стала просто грязной водой. В то время, как её место уже заняла следующая такая же, только, пока ещё, чистая тряпочка.
И так, пока тумбочки, подоконники, батареи и пространства за батареями, шкафы не кончились. Я так увлёкся, что даже новое окно с обеих сторон отмыл. То есть, и изнутри помещения, и с улицы. При этом, открывала окно сама «тряпочка», спокойно и естественно повернув ручку запора.
Закончив, я обернулся и увидел, что наблюдают за мной совершенно все. Не исключая и ротного со взводниками.
Тот же замок второго взвода снова кивнул кому-то из своих, и мои вёдра с грязной водой тут же умчались в сторону туалета. Не сами, конечно, а в руках и ногами второвзводного шныря. Понятия не имею, как его там зовут.
— Через месяц, идёшь на экзамен, — сказал мне Ротмистр. — Будешь сдавать на Ранг Гридня. Поручик, проследите, — кивнул он моему взводнику. Развернулся и ушёл в свою канцелярию. Или в кабинет, я к тому времени ещё не успел выучить, где у них там, что.
Взводник растерянно почесал правой рукой в затылке, пожал плечами на мой немой вопрос, позвал за собой и пошёл уже точно в ротную канцелярию. У него там свой стол имелся. Как и ещё у трёх командиров взводов и одного заместителя командира роты. Свой отдельный кабинет никому из них не полагался.
В канцелярии он покопался в файлах своего компьютера, вывел на печать какие-то документы. Распечатанные листы отдал мне. Это оказались бланки заявления на проведение для меня квалификационного экзамена на присвоение Ранга Гридень. И ещё материалы для подготовки. А, если конкретнее, то регламент проведения аттестации и квалификационные требования, которым должен соответствовать соискатель.
Вручив их мне, отправил изучать в оставшееся свободным до ужина время. Какие появятся вопросы, потом задать ему. Утром. А сейчас у него ротное совещание, построение и домой. Это мы тут на казарменном положении, а офицеры наши — просто работают. То есть, и рабочий день у них нормированный (ну, официально и почти всегда… почти).
Я его понимал прекрасно, сам бы с удовольствием, домой смотался. Так что, просто кивнул и пошёл читать. Не смотря на то, что сам я только что после суточного наряда. То есть, уставший, злой и невыспавшийся. Уставные четыре часа для человека привыкшего к полноценным шести-восьми — это форменное издевательство.
А утром выписался первый из отправленных мной в «калечку» лицеистов моего взвода. Его лицо, когда он вошёл в казарму и увидел перед собой меня с замковским планшетом на боку, надо было видеть. Стоит такой он: четырнадцатилетний шкет метр с кепкой и затравленно смотрит снизу вверх на такого медведеобразного меня, который смотрит сверху вниз на него. Ещё и руки в бока упёр для усиления психологического эффекта…
Не пришлось даже «фанеру пробивать» или «лещей» прописывать. Парень и так всё понял. По одному взгляду.
Ну а дальше — всё ещё проще. Один-то уже есть. Один-то уже признал моё главенство. Остальные присоединялись уже по накатанной, по мере их выхода из больнички и возвращения в роту. Ещё и повезло, что прежний замок возвращался последним — ему больше всего досталось. Это ведь его я перед всеми тогда днём «опустил», отправив полежать под койку вместе… с двумя комодами. Именно, поэтому он и подбил всех на ночное нападение — хотел авторитет свой восстановить, поставив зарвавшегося новичка на место. Поставил… на своё. Ну, тут уж сам виноват:
