Княжич Юра III - Михаил Француз
А занятия и распорядок дня… блин: гибрид школы и срочки. Подъём, утренняя физическая зарядка, водные процедуры, уборка кубриков, завтрак. На завтрак в столовую строем. После завтрака подготовка к утреннему построению с Гимном, подъёмом Государственного Флага. Само построение, прохождение «торжественным маршем» и вперёд, в учебный корпус на уроки… обычные, блин, уроки! С гражданскими учителями. Где за дисциплиной следить приходится замкам и комодам. По идее, с нами ещё и взводники сидеть должны были бы, но… они в это время заполнением всякой бумажной хрени занимались. С нами они ходили только на строевую и на физо. Ну, ещё на РХБЗ и на инженерную подготовку. Всё, блин, знакомо до зевоты и… зубовного скрежета. Привычно и просто.
Потом обед. Тоже строем. Ещё и с песней. После обеда «сон час», длящийся два часа и снова занятия. После занятий личное время и время самоподготовки до ужина. Ужин. Подготовка к построению. Построение с «вечерней прогулкой», «вечерней поверкой», Гимном и спуском Государственного Флага. Возвращение в казарму, подготовка ко сну, отбой.
Говорю же: ебучая срочка! Или кадетка, что несколько ближе к ситуации.
С другой стороны, систему можно понять: кучу Одарённых разъе… ев и распез… ов, которых, хрен его знает, кто, где, как и чему обучал, надо выдрессировать и включить в работу этой самой системы. Причём, если у обычных, Неодарённых людей, нет такой уж жёсткой необходимости к тому, чтобы их всех, в обязательном порядке, приучать именно к военному порядку, так как у них и иные, альтернативные пути дальнейшего развития в жизни имеются (да и то: через срочку прогоняют всех, подходящих по здоровью юношей мужеского пола), то с Одарёнными такой номер не канает: им же государство не вручает оружие, как Неодарённым, они, каждый, сам по себе — оружие! Причём, оружие куда страшнее любого другого, которое существует в этом времени и этом обществе.
А четырнадцать — как раз, крайний срок, когда Дар уже должен быть проявлен. Раньше сгонять в такой вот «пионерский лагерь» не имеет смысла — слишком много «отстающих» будет, которых придётся включать в процесс уже «по ходу пьесы», что не слишком удобно. Позже — ну, пожалуй, тоже не самый разумный вариант. Оставлять взрывоопасных Одарённых в «переходном» бунтарском возрасте без опеки и присмотра, полагаясь лишь на семьи… может, конечно, прокатит, и новый член общества получится приличным, системе подходящим… а, может, и нет! Тут дело такое, на самотёк лучше не пускать.
В местной «кадетке» как раз всё «бунтарство» плетями и карцером повышибают. Да и сам Лицей с отрывом «от маминой титьки» и полным погружением в новую среду, новый коллектив, новые правила общежития — это то самое приключение, которого так жаждут четырнадцати-восемнадцати летние «бунтари».
Вот только я… под этот шаблон не очень-то подхожу. Меня «форматировать» поздно. Я уже давно сформировался. И свой собственный «формат» отыскал. Это, если с учётом писательского опыта. Но, даже и без него: я два года уже жил один, без Семьи. Это не могло не сформировать совершенно другой, самостоятельный склад характера и тип личности. Нельзя форматировать повторно. Не получится. Базовые прошивки, те, которые сформировались первыми, всё равно останутся…
Ладно, это всё лирика и отвлечённые рассуждения. Факт в том, что существовать в такой системе я умею. Для меня это совершенно не трудно. Если убрать напряг от самого факта того, что мне приходится проходить это всё против воли и желания. Повторюсь: старого сержанта казармой не напугаешь.
Удивляло другое: здесь не было занятий на развитие Дара. Вот совсем. Только и исключительно обычные занятия, Устав и армейская дрочь.
Не было и прямого запрета на использование Дара. И даже непрямого. Не наказывали за это. Но и не поощряли. Создавалось впечатление, что цель и задача этого обучения с Даром не была связана никак… Может, это только пока? Только на первом курсе?
Глава 6
* * *
Здесь не было дивана. Было кресло. Надо сказать, что удобное. Но дивана, всё равно, не было. Обидно. Я так на него надеялся…
Вот, во всех западных, да и наших фильмах про психологов диван в их кабинетах всегда есть. А здесь нет. Говорю же — обидно!
Спать в кресле совсем не так удобно, как на диване. Может быть, именно поэтому, дивана тут и не было? Обширный отрицательный опыт?
Да — кабинет психолога. Свою угрозу… озвученную, правда, не мне лично, а моему отцу (небезосновательно подозреваю, что тот загадочный Пётр Андреевич, с которым полковник общался по телефону в момент, когда я за ним подглядывал, это всё же не какой-то левый тёзка, а мой отец), Княжич Булгаков выполнил. Он организовал мне психолога.
Правда, не знаю, сам лично он мне такой «подарок» готовил или поручил кому? Так как вышло всё в полном соответствии с тем самым армейским далбоебизмом, от которого я успел-таки отвыкнуть.
Начать с того, что посещение психолога было оформлено в приказном порядке. И озвучено Ротмистром на утреннем разводе перед ротным строем — зашибись «реклама» перед сослуживцами! Перед четырнадцатилетними пацанами, которые ещё разницы между «психологом» и «психиатром» не знают. Для которых, что одно, что другое — стрём и западло.
Но, фиг бы с ним: в конце концов, не так уж мне и важно их мнение. Да и урон авторитету, хоть и есть, но не велик. Ведь всякое событие в пиаре можно вывернуть разными способами, как в минус себе, так и в плюс. Достаточно только осознанно подойти к делу. Другое хуже — посещение-то назначено было на моё личное время! Не на время занятий, взамен какого бы то ни было урока, а на моё личное время! На время отдыха! Которого, итак — кот наплакал! Причём, суровый такой кот, видимо, в своих предках числивший Чака Нориса, или, на край, Клинта Исвуда. А тут ещё полтора часа в минус! Как корова языком слизала. Гадство.
И это при том, что мне ещё к скорому экзамену на Ранг готовиться надо, который тоже никто не собирался отменять или переносить. И наряды, которые я продолжаю тянуть за весь отсутствующий взвод. Точнее, «комодскую» его часть.
Так-то, при нормальной численности и нормальном режиме, должно было быть как? Четыре
