Математик Боя. Становление легенды - Blood_and_Tea
Прошлый мир.
Люди вокруг не обращают внимания на странно, для них, одетого молодого парня с глазами убийцы и хлещущей наружу жаждой крови. Они идут по своим делам, отвлекаются на телефонные звонки и… просто живут.
Дикий мир. Странный мир. Мир войн без войн и ненастоящей еды.
— УЖАСНЫЙ МИР.
— Ужасный мир.
Недоверчивое бормотание молодого шиноби и громкий вердикт огромного Биджу прозвучали одновременно, и после этого окружающий Сенсому мир начал рушиться, как стекло.
Открывая того, кто прятался с другой стороны.
Треххвостый стоял прямо напротив маленького человечка, пристально его изучая. Они находились в какой-то гигантской комнате с тьмой вместо стен и потолка, и простым кафельным полом с шахматным узором. Странный пол. Странное место. Сенсома закрыл свой серый глаз, чтобы легче было оценить цвета, и Биджу напротив повторил его действие, при этом странно усмехнувшись.
— Так значит, ты знаешь? — спросил, наконец, Сенсома.
— ДА, ПЕРЕРОЖДЕННЫЙ, — важно кивнула гигантская черепаха. — Я ВИДЕЛ ВСЕ, КАК И СЛЫШАЛ. И ДАЖЕ ЧУВСТВОВАЛ. Я ЗНАЮ.
— И ты знаешь, зачем я здесь?
— ЧТОБЫ ПОДЧИНИТЬ. ДОГОВОРИТЬСЯ. ПРОСТО УЗНАТЬ. ТВОИ ЦЕЛИ…
— Прости, ты не мог бы прикрутить громкость? — Сенсоме показалось наглым перебивать Биджу, но… что-то внутри него просто тянуло сделать это.
— Мог бы, — голос Треххвостого стал тише, но не потерял ноток чего-то… демонического и древнего. Он все еще пленял своей глубиной. — Но ты мог бы быть и повежливее, перерожденный.
— Прошу простить, — Сенсома слегка неуклюже поклонился. — Но я готовился к битве. Ты и сам должен знать.
— Я вижу твои действия, но не мысли, — Биджу покачал головой. — Хотя ты все равно прав — я действительно знаю это. Но в битве нет нужды. Вернее — ее почти нет.
— Я не совсем понял, — Сенсома почесал в затылке. — Все это… как-то странно и необычно.
— За тем я здесь, — немного невпопад ответил Биджу. — Рассказать тебе. И я начну с того, что ты выбран неслучайно. В тебе есть часть силы Отца…
— Отца?
— Вы зовете его Мудрецом Шести Путей, — пояснил Треххвостый. — Богом Шиноби. Рикудо Сеннином. Я зову его Отцом. И ты, перерожденный, получил его одобрение. Его расположение. И его силу, конечно. И потому мы говорим.
— Тело Мудреца было порталом…
— А потому все, кто пришел с той стороны — мои братья и сестры. Девятихвостый беснуется где-то неподалеку, и моя звериная часть желает ему помочь. Остальные… я совсем недавно встречался с ними. Хотя, для тебя мое «недавно» — долгий срок. Но последним братом был… другой.
— Ты говоришь о демоне, который помог тебя запечатать, — догадался Сенсома. — Ты видел это в моей памяти? Его… появление.
— Рождение, — поправил Биджу. — Такое же рождение, как и твое в этом мире, перерожденный. Он обрел здесь другую жизнь. Благодаря Отцу. И теперь он тоже мой брат.
— Меня ты тоже считаешь братом? — голос Сенсомы стал подозрительным.
— Ты — перерожденный, — как маленькому, объяснил Треххвостый. — Не больше и не меньше. И ты мне не брат, но… не чужой.
— И потому ты не станешь вырываться?
— Нет, я стану. Но я этого не хочу.
Сенсома нахмурился и посмотрел прямо в один-единственный открытый глаз черепахи. Биджу вздохнул, согнув лапы и практически упав на землю животом. Его глаз размером был почти с самого Сенсому.
— Это давняя история, — начал он. — Мы были малы, когда явились в этот мир. Когда родились. Отец умирал, но он дал нам жизнь и сказал хранить этот мир. Девятеро. Нас девятеро, и каждый из нас оберегал что-то свое. Однохвостый ушел покровительствовать пустыням, Двухвостая решила оберегать жизни диких кошачьих, а я… я выбрал себе озера. Спокойные места. Мы были хранителями, и нам даже поклонялись. Люди верили в то, что мы справедливы и велики, и мы соответствовали. Но потом… началась война.
— Сенгоку Дзидай, — понял Сенсома. — Именно тогда вы и стали наиболее широко известны… как монстры.
— Война длилась долго, и ты не знаешь, как мы ополчились против мира, — немного снисходительно ответил Треххвостый. — Но ты прав, даже так. Люди искали себе оружие и нашли его. Нашли нас. Лишь немногие могли запечатать нас в смертных, и еще меньшие могли стать сосудами. Это было самое начало существования людей, которых вы называете джинчурики. Они были нестабильны и недостаточно сильны, но их мотивы, их ярость и безумие… Они нас меняли. С каждым новым носителем мы менялись все больше и больше, пока, наконец, не стали агрессивны. Даже безумны. Однохвостого постоянно вселяли в преступников, так что он стал маньяком. А, например, Девятихвостого вселили всего несколько раз, но зато в самых сильных воинов. Самых яростных. И он стал яростен. Непримирим и жесток. И я не избежал этой участи.
— И тогда вы вступили в эру войн как самые страшные чудовища, — произнес Сенсома.
Его голос был хриплым, и он был поражен. То, что он услышал… это меняло многое. И не меняло в тот же момент. Ведь тот факт, что во всем виноваты люди и шиноби… ничего не значил. Он был и так известен.
— Мы не могли быть более ужасны — наше безумие попросту мешало нам мыслить. Мы убивали без цели и нападали на все, до чего могли дотянуться. Хотя однажды я нашел глубокое озеро, оставленное давным-давно ледником, и смог уединиться на довольно большой, по вашим меркам, срок. Тогда я был почти так же адекватен, как и сейчас…
— А потом пришел Хаширама-сама и победил всех вас.
— Великий воин. Он не питал к нам зла, и я даже понимаю его. Но он все равно был тем, кто отдал нас в рабство людям. Двое из нас не сошли с ума при первых попытках контроля, а потому примерная… технология создания джинчурики у стран была. Нас подчинили. Такие люди как та Узумаки, удерживающая Девятихвостого.
— У Хокаге и правда не было выбора, — задумчиво потянул Сенсома. — Но я не понимаю — почему ты говоришь со мной, а Лис делает все возможное, чтобы выбраться?
— Мы с ним настолько же разные, насколько разные вы с Узумаки. У меня другие методы, — Биджу вздохнул. — Ну, а еще — в ней нет силы Отца, и она не перерожденная. Эти две твои уникальные черты позволяют мне сдерживать мое безумие. Увы, на большее я пока
