Цена Победы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович
Как говорится, лишний плюсик мне в карму! Похоже, что этот вариант Российской Империи был куда богаче и мощнее. Вот она и осилила одновременно два наступления[29]!'
Беломорск, химический факультет Университета, 1 (14) сентября 1914 года, четверг, раннее утро
— Таким образом, Юрий Анатольевич, нам требуется всего от шести до десяти месяцев, в зависимости от направления, чтобы подобрать оптимальные режимы работы и состав оборудования обогатительных цехов, использующих флотацию. Мои ребята пашут, как проклятые, думаю, стоит их поощрить!
— Поощрить⁈ Стёпа, да ты в своём уме⁈
Степан Горобец, мой ученик и один из лучших химиков в современной России, давным-давно отвык от такого тона. И от моих слов он буквально «завис». С одной стороны, тридцатитрёхлетний мужчина, профессор Беломорского Университета, звезда не только российского, но и мирового уровня… Да что там говорить, химик от Бога и зять самого Менделеева!
А с другой — именно я его всему выучил, дал путёвку в жизнь, помог познакомиться с нынешней женой. Более того, именно мы с Натали не просто организовали ей главные роли в местном театре, если бы! Мы построили для неё сам театр! А потом организовали и киностудию, лишь бы она была здесь востребована и счастлива. Ну да, есть в жизни миллиардеров свои бонусы. В частности, «своих» людей можно «держать» крепко, добиваясь, чтобы они были счастливы, и ничто не мешало им в развитии.
Короче, если кого он и считал вправе говорить с собой грубо, то это нас с Натали.
— А шо у нас случилось? — набычился он.
Ну вот, от морального ступора из него и уже изжитый одесский говор попёр.
— Да так, пара незаметных пустяков! — ответил я ему в том же стиле. — Ничего! Ровным счётом ничего, кроме того, что я вам, Степан Никодимович, сорок дней назад дал чёткое указание: финишируем работы в текущем состоянии. Было такое?
— Так мы и финишируем… — начал он, глядя на меня исподлобья.
— Стёпа, не лепи мне горбатого! — не выдержал я и повысил голос. — Я четко пояснил, что под словом «финишировать» понимаю выдать через полтора месяца состав оборудования по флотационному обогащению сильвинитов. Полтора месяца истекают в следующий вторник, если ты забыл. А еще через две недели я жду предложений по обогащению отвалов и бедных руд для оловянных рудников Боливии и оловянно-серебряных рудников Перу.
— Ну, Юрий Анатольевич! Ну, вы же понимаете, что рекомендации выйдут не оптимальными! И людей у нас по-прежнему не хватает…
Я пристукнул кулаком по столу. И жёстко сказал:
— Это ты, Степан, не понял. Да, решения будут не оптимальными, но они все равно будут существенно эффективнее ныне действующих. И наша страна, дорогой ты мой человек, уже второй месяц ведёт войну! Миллионы простых мужиков получают винтовки и идут на фронт стрелять и умирать. А еще миллионы пойдут в цеха. И уже не только мужиков, но и баб, отроков, детишек… И вот чтобы у нас не случилось голода, а им было с чем работать, нам и нужно больше удобрений, олова, меди, золота, хрома с никелем… И нам некогда ждать, пока вы найдёте идеальное решение.
Степан с досады дернул себя за бороду, а потом покаянно произнёс:
— Простите! И правда, что-то я завеличался. И подзабыл слегка, для чего мы работаем!
Он немного помолчал, явно над чем-то раздумывая, а затем закончил куда бодрее:
— Две просьбы. Помогите, чтобы наши заявки вычислительный центр просчитывал в приоритетном порядке!
— В приоритетном — не могу. Новая конструкция кислородного конвертера будет стоять прежде вас в списке. Сталь стране нужна ещё сильнее. Но вторыми — будете.
— Хорошо. И второе. Я вовсю использую студентов и гимназистов. Но у них в приоритете учёба.
— Понял тебя. Вообще, учеба, конечно, главное. Но на пару месяцев я договорюсь. Принеси список.
— Список будет у вас после обеда. А новый план — сегодня к вечеру. Но… Знаете, Петра Ребиндера я бы не на пару месяцев, а на всю войну к себе забрал. У парня талант к химии. А гимназию закончить он и экстерном сумеет.
Ха! Знал бы ты ещё, насколько он талантлив! Похоже, склонность к химии уже сейчас проявляется. Впрочем… Стёпка тоже явно не «погулять вышел». Любовь к химии да желание учиться и работать помогли нагнать отставание в образовании.
— Понял, поговорю. И с ним, и с наставниками, и его родителям напишу. И подчеркну, что научный руководитель его очень ценит.
из мемуаров Воронцова-Американца
'…Мобилизация длилась ровно оговоренные сорок пять суток, после чего в стране, слава Богу, возобновилась продажа спиртного. Работа была проделана немалая. Были заказаны отчёты обо всех негативных сторонах предшествующих экспериментов. Старые контакты Столыпина в МВД тоже собирали уже проявляющиеся за эти полтора месяца отрицательные черты. Но главное — мы организовали кампанию в газетах. Нет, не о пользе пьянства, разумеется. А о том, что вводить подоходный налог в воюющей стране — весьма чревато.
Коковцев не хуже нас понимал, что без введения подоходного налога бюджету страны придется плохо. И так война приведёт к росту расходов. Так зачем же ещё и доходы урезать?
Государю же преподнесли все эти материалы, но окончательно его убедила простая фраза Кривошеина: «Если наши военные обещают выиграть войну не более, чем за год, неужели мы год не подождём?» В итоге вопрос о принятии «Сухого закона» отложили на «после войны».
И вообще, многое в это время обнадёживало. После победы на Марне, начался месяц «бега к морю»[30], и потихоньку, полегоньку ситуация двигалась к позиционной войне. На Западном фронте для нас это было самое оптимистичное, чего можно было добиться.
К тому же, французы, оценив наши миномёты, лёгкие пулемёты и особенно — авиацию, начали их массово закупать. А также консервы, колючую проволоку, оптику, медикаменты, краски и лаки, пластики, каучук и металлы… При этом они даже без напоминаний заплатили за ранее «конфискованное».
В конце сентября турки перекрыли свои Проливы для иностранных судов. Но пока придерживались нейтралитета, что тоже не могло не радовать.
Больше того, Морган сообщил, что «Рокфеллер предложил мир». Он даже отозвал своего агента и сделал многое, чтобы была приостановлена интервенция Соединённых Штатов в Мексику. Большие боссы американского бизнеса готовились заработать на общеевропейской резне, и не хотели терять даже части грядущей сверхприбыли.
Впрочем, тут я их понимал, и тоже хотел поучаствовать. Иногда для этого приходилось выполнять старые обязательства и нести расходы, на первый взгляд совершенно несвоевременные…'
Иркутск, улица Большая Першпективная, здание драматического театра,
2 (15) октября 1914 года, четверг, начиная с 16:00 местного времени
— Дамы и господа! — слегка нервничая, произнёс цесаревич Алексей в микрофон. Увы, но динамики тут же взвыли, и местный мастер звукоаппаратуры, пригнувшись, рванулся на помощь.
Отдалив капризную технику на нужное расстояние, юный наследник престола повторил:
— Дамы и господа! Жители города Иркутска. Я пока не обучен говорить длинных речей, и потому скажу кратко. Государь Император, мой дорогой отец, очень занят войной, которую нам навязали, и потому не смог присутствовать лично. Но он понимает, насколько важно то, что мы с вами сегодня сделаем. И в знак этого он отправил к вам меня, как наследника престола.
На самом деле, Алексей уже имел опыт риторики. Вчера он говорил речь на закладке первого камня «Иркутского завода синтетических пластмасс и каучуков», а позавчера — на пуске первой турбины новой Ангарской ТЭЦ. А его спутник, Воронцов-младший, параллельно закладывал первый камень стекольного завода и предприятия по выпуску вычислительной техники. Но почему бы не воспользоваться своим юным возрастом, и не сократить процедуру?
