Рысюхин, 12 градусов хватит? - Котус
— Зачастую можно приземлиться, дельтаплану для посадки хватит пятьдесят метров, для взлёта — сотня и ещё метров двести без высоких препятствий, чтобы высоту набрать. А если нет — берём металлический, для прочности, пенал, к нему привязываем длинную яркую ленту для удобства поисков и, с малой высоты на минимальной скорости, выбрасываем за борт вблизи от адресата. Или ещё проще: по мобилету пилоту и наземному диспетчеру, и вопрос решён.
— Если бы ещё эти приборы не стоили так дорого…
— Есть же отечественные. Они вроде в пределах пятидесяти рублей должны стоить.
— Есть, только их попробуй достань.
— Да, пока они, в основном, для армейских нужд, но можно и так купить, тем более — вы тоже люди государевы, при обоснованной заявке должны обеспечить. А с осени их обещают в свободную продажу выпустить, без ограничений.
Про средства связи мы разговаривали с Лисовским, а вот Волченок за это время приобрёл странное выражение лица, одновременно хищное и мечтательное. Что-то он меня пугает.
«Видимо, недооценили мы с тобой привлекательность „вышки“, с которой весь район видно».
«Я тоже так думаю».
Ещё через четверть часа я, удовлетворив основное любопытство соседей, проводил их до ворот, а сам велел закладывать Воронка, ехать решать вопросы с очередным празднованием, сперва в ресторан, потом заказывать приглашения в типографии. Именно из-за необходимости печати открыток пришлось в ресторане отказываться от некоторых предложений. Кстати, встретили меня в «Дунае» очень радушно. С некоторых пор моё производство стало одним из главных поставщиков спиртного для заведения, плюс ещё и титул тоже сильно влияет. В общем, управляющий готов был даже «подвинуть» кого-то из других заказчиков попроще, но мне такого было не надо. Тем более, что главное — заявить о будущем праздновании в определённый срок, само торжество по уважительным причинам можно отложить.
Кстати, о торжествах. Их у меня предстояло два, второе, правда, в середине августа — двести пятьдесят лет со дня основания рода. И если двести лет семейного дела праздновалось широко и публично, то юбилей рода — дело совершенно иное. Дело, пусть и семейное, но более чем публичное, потому и праздновать его можно и нужно было открыто, с размахом. А вот в этом году праздник подразумевался строго семейный. Вздумай я устраивать такие же «народные гуляния», как прошлым летом — немедленно получу чрезвычайно трудно смываемое клеймо наглого выскочки и вообще не слишком умного человека. В своих владениях волен хоть фейерверк запускать и хороводы селянок, но вне них — шалишь! Даже граф Соснович не мог бы себе позволить широко погулять в Смолевичах, пусть ему и принадлежала изрядная часть города, но официально вотчиной он не являлся, так что — увы. Так что праздновать будем в Дубовом Логе, это без вариантов, а из гостей только родители жён и поздравляющие из числа вассалов, то бишь — Беляковы.
Ладно, вернёмся к нынешним заботам. Удалось арендовать зал на пятницу, семнадцатое июля. Ещё бы к этому дню няньку найти… В типографии согласились сделать тираж к понедельнику, тринадцатому числу. Правда, разослать сами не смогут, я должен лично подписать каждое, так что с утра понедельника… Так, стоп! В понедельник мне нужно быть в Минске, так что приглашения подписывать придётся Маше, а на почту их отвезёт Ульяна, этикет такое допускает, хоть и не слишком охотно.
После возвращения из ресторана, ко мне подошла Ядвига Карловна. Смущаясь, что ей обычно было не очень свойственно.
— Юра, я слышала, вы няню ищете?
— Да, а у тебя[1] есть знакомые?
— Ну, как сказать — знакомые. У дочки моей младшему недавно три годика исполнилось. Она могла бы сразу за двумя присмотреть. Вы, я знаю, не обидите…
— А что, обижают? Кстати, она сейчас свободна, ни у кого не отниму работницу?
— Нет, не занята. — Вопрос про обиды наша кухарка словно бы не услышала, только поморщилась немного, что само по себе было достаточно красноречиво.
— Лично я не против, но здесь главное слово за моей женой.
— Да, конечно, я понимаю.
— Вот как поступим. С собой я её взять не смогу… — на этих словах Ядвига Карловна вздрогнула, и на её лице прямо читалось «и к счастью!» — Самой ей добираться будет долго, опять же — детей оставлять одних на сутки и больше будет неправильно. Потому завтра с утра пусть Семёныч заложит Воронка и отправит вашу дочь на коляске. Будет кому править конём?
— Да боги с вами! Она что, барыня, что ли? Сама управится, тем более, что Воронок у вас тихий, послушный. Так что спокойно доедет!
— Ну, если так, то пусть. Если сильно не гнать, то можно и в один перегон доехать, но лучше в Алёшкино дать коню отдохнуть.
— Ой, да как в имение ехать, мы все знаем! Ой, извините…
Я только рукой махнул, не те у нас отношения, чтобы реагировать на подобного рода «непочтительность».
Со взлётом возникли проблемы, отчасти ожидаемые, отчасти — не совсем. Взлететь с улицы оказалось не то, чтобы невозможным, но опасным — и разгоняться против ветра требовалось к перекрёстку, пусть проблему выезжающего из-за угла транспорта могли решить зрители, то вот с самим ветром было сложнее. Как выяснили поднявшие по моей просьбе змея соседские мальчишки, над крышами домов он дул в другую сторону, под углом градусов шестьдесят. Плюс непредсказуемые вертикальные потоки… В общем, я и на четверть не такой авантюрист, чтобы пытаться выполнить такой цирковой номер. Так что тут два варианта или цеплять дельтаплан со сложенным крылом сзади к коляске и ехать назад по земле — или просить содействия местных властей для взлёта с центральной площади. Если разгоняться по гребню холма от местного Дворянского собрания к пожарной части и отрываться в начале спуска к «Дунаю», то потом можно аккуратно набирать высоту до самой станции, а над ней повернуть налево. Почти идеальный вариант получается, а заодно и бесплатный аттракцион для горожан. Ну, а если не разрешат — придётся использовать первый вариант и уезжать пусть не с позором, но и далеко не победителем. Плюс завтрашний приезд дочери тётки Яди оказывается под угрозой.
К моему некоторому удивлению взлёт мне разрешили, правда, попросили подождать час для того, чтобы там всё устроили. Ну, и подожду — заодно пообедаю, Ядвига Карловна голодным
