Аргентинец поневоле (СИ) - Дорнбург Александр
Забавный момент, что в США, после Вьетнама, сделали контрактную армию. А поскольку в конце 20 века и позже никто не хотел идти служить на контракт, то туда стали принимать толпами латиноамериканцев из других государств, обещая им дать после службы американское гражданство. С тех пор, в 21 веке среднестатистический американский солдат армии ЮэСЭй, согласно ходовым размерам амуниции и обуви, меньше и плюгавее среднего гражданского шпака. Хотя во всем мире дело обстоит как раз наоборот.
Я тут же начал получать необходимую информацию:
— Буэнос диас (добрый день), сеньор! — вежливо обратился я к крестьянину на высоком литературном кастилано.
Тут надо заметить, что во-первых, у южных народов, испанцев, португальцев, итальянцев, латиноамериканцев, обязательно предусмотрен дневной сон — «сиеста». Выспавшись, южане потом от избытка сил колобродят до полуночи. Или еще позже. Утром, как правило, работают одни «бедолаги». Поэтому, в испанском и итальянском языках просто нет такого словосочетания как «доброе утро». Так как, по умолчанию, утро добрым не бывает. Поэтому, хотя и было еще утро, но я обратился, приветствуя попутчика, как будто уже был день. Из вежливости.
Во-вторых, не бывает помещика без поместья и сеньора без сеньории. И нет сеньора без серва, то есть раба или полураба. Но я опять же обратился к крестьянину, будто бы он был благородным кабальеро. Впрочем, в Латинскую Америку как раз массово и перебирались те, кто упорно не хотел работать на родине, поэтому корчил из себя высокородного человека, которому работать западло. Затем, после того, как из колоний в метрополию массово пошел поток драгоценных металлов, за которые можно было купить все, что душе угодно, и остальные испанцы разучились работать раз и навсегда. Когда у испанца сиеста, весь мир должен ждать. Или катиться к черту!
А мне что?
Сделай человеку приятное и тебе воздастся. Кроме этого, латиноамериканцы так часто корчат из себя истинных кабальеро, хоть и ходят босиком и драных штанах с дырками на заднице, так что назвав его иначе можно нарваться на грубость. Будь проще и люди к тебе потянутся!
— Добрый день, сеньор! — отзеркалив мне, поздоровался крестьянин.
В его речи так и резал слух вульгарный провинциальный говорок. Латиноамериканского испанского. Возможно, созданного на основе южного андалусийского наречия.
— Скажите, что это за город впереди? — продолжил я столь удачно начавшую беседу.
— Город Пресвятой Троицы и порт Богородицы Святой Марии Добрых ветров, — охотно пояснил мне счастливый водитель телеги.
Пропустив большую часть сказанного, мой мозг ухватился за два последних слова. Значит Буэнос-Айрес. Где-то так я и предполагал. Осталось узнать «Когда?»
— Я приехал издалека, там жил по другому календарю. Какой у Вас сейчас год? — обратился я к собеседнику с щекотливым вопросом, в ответ на который тебе вместо ответа могут просто повертеть пальцем у виска.
— Сейчас 3-й месяц Америки, Двадцатого года Свободы! — вместо этого с готовностью ответил мне услужливый абориген, блеснувший почерневшими зубами.
Это мне ни о чем не говорило. Совершенно. Вероятно только о том, что от власти испанского короля колония уже избавилась. То есть сейчас 19 век. Вероятно начало. При этом, эпоха наполеоновских войны уже осталось в прошлом. То есть 20−40-е годы 19 века. Где-то так.
Уточнять я постеснялся. Все всё знают, один я дурак дураком. Потом переспрошу у кого-нибудь другого. Да и так, в общем, картина складывалась довольно ясная…
Вместо уточнения даты я задал другой вопрос:
— А как мне пройти к центру города?
— Сейчас мы войдем в южное предместье Бараккос…- начал суетливо объяснять мне крестьянин.
Что же, «барак» он и на русском языке барак. Тут перевод не требуется.
— Мы войдем в пригород по Патагонской улице, — многословно продолжил свои объяснения мой попутчик, показывая что он считает себя человеком честным и благонамеренным. — Город расположен вдоль реки. Центральная улица предместья считается прибрежная Балькарсе. Туда можно свернуть по улице Бельграно. А можно пройти дальше по Патагонской, свернуть в переулок Хуано-Лоренсо, выйти на Венесуэльскую улицу, оттуда в центр предместья на улицу Калле-Ларга, затем покинуть пригородное предместье Бараккас по Дель Бразил, войти в Буэнос-Айрес на улице Виктория, продвигаясь на полдень выйти на проспект Конкистадоров. А там уж считайте, что вы на месте. Затем, после проспекта Конкистадоров начнется улица Качабамба, ведущая на север вон из города, но Вам туда уже не надо.
К своему удивлению, я запомнил всю эту ахинею слово в слово. Да я изрядно поумнел! И это очень хорошо! Не знаю, связано это со второй молодостью или еще с чем, но давненько я не обладал такой мощной памятью. Впрочем, ёлы-палы, тут не заблудишься при всем своем желании, иди с юга на север и окажешься в центре города.
Желудок у меня был пуст, с утра маковой росинки не было, а главное — я ужасно хотел пить. Просто умирал от жажды. Поэтому попросил у собеседника:
— Дашь что-нибудь попить?
Мужик достал с телеги небольшую тыковку, которую использовал вместо фляжки, и протянул мне.
Я впился в жидкость губами. Словно изголодавшийся вампир в вену. Внутри была обычная вода, даже не кипяченая. Я понимал что пить сырую воду не есть хорошо, но никак не мог оторваться от вожделенного сосуда, пока не выдул добрую половину тыквы. И то остановился только потому, что постеснялся выпить все.
После этого поблагодарил крестьянина и решил, что в одиночку, не привязанный к груженной телеге, я быстрей доберусь до города. Попрощался и быстро пошел вперед…
Глава 5
Окрестности Буэнос-Айреса нельзя назвать особенно живописными, здесь не встретишь ни холмов, ни долин, ни лесов, ни кустарниковых зарослей. Город лежит на ровной почве травянистой бескрайней пампы, словно подарок на подносе.
Не сразу отыщешь здесь взглядом линию горизонта, в дымчато-синеватом мареве земля и небо, кажется, сливаются в единое целое, имя чему — простор. Но эти великолепные края, где заступ почти без труда может входить в плодородную землю, где плуг может пропахать борозду длиной в десять км, не натолкнувшись на камень, пока еще не распаханы…
Итак, я в независимой Аргентине, в первой половине 19 века. Что я знаю про этот период?
Если рассуждать «от Ромула до наших дней», то континенты в Западном полушарии открыты Х. Колумбом после 1492 года. Сразу началась их активная колонизация. Колхоз, как известно, — дело добровольное. Как говорили у нас в стране при И. Сталине: хочешь — вступай, хочешь — расстреляем. Испанцы действовали похожими методами. Но не надо обольщаться, что 800 бойцов Кортеса разгромили империю ацтеков, а 200 человек у Писарро — империю инков.
Это были только отдельные эпизоды. И суровые инки, и жестокие ацтеки просто уже достали всех местных аборигенов хуже горькой редьки. Они действовали как рэкетиры, отбирая у других все и не давая взамен ничего. Так что испанцам в этом случае просто пришлось немного помочь недовольному местному населению.
Существующее мнение, будто испанцы во времена Колумба покорили всю Америку и господствовали над всеми племенами краснокожих, — чистейшее историческое заблуждение. Движимые жаждой наживы и попутно желанием распространить христианство и под это дело списать все свои грехи, испанские конкистадоры обошли обе части Американского материка, но все же осталось много областей, куда они не заглянули. Или откуда пришельцев бесцеремонно выперли. Ядреными оплеухами. Некоторые из этих забытых внутренних областей по обширности своей были равны территории целой Англии.
Довольно часто, как произошло во Флориде, большие отряды испанцев количеством в 600 бойцов были наголову разгромлены немногочисленными отрядами туземцев. Да и пятьсот конкистадоров, что были отправлены губернатором Ямайки Гараем в Мексику, параллельно с Кортесом, были индейцами разбиты и уничтожены. Дикие племена Америки частенько не покорялись ни мечу, ни кресту.
