Цветущий ад #2 - Сергей Владимирович Руденко
Обычные здешние природные «колонки» вырастали до двух метров в высоту и даже больше, а вкус воды в них чем-то напоминал родниковую. Может, правда, и не настолько холодную, но вполне узнаваемую по вкусу. Однако таких матерых растений по соседству с канонеркой не сохранилось. К сожалению, прошлые владельцы корабля за время стоянки успели извести ближайшие.
Едва высунувшись, я собрался просто высмотреть «кувшинку» побольше и наконец-то напиться, но взгляд мой автоматически зацепился за вытянувшегося на склоне Ромку.
— Дружище, ты чего… — охнул я, предполагая самое плохое, но тот успокаивающе отмахнулся, не открывая глаз и перевернулся на бок. — Фу, жив!
— Да, не скажу, что все нормально, но…все нормально, — от напарника ощутимо фонило, и я осознал, никакой тавтологии в его речи не было.
— Тебе помочь?
— Разве что попить бы…
Ромка еще не договорил, а я уже рванул в противоположную сторону от нашего несостоявшегося лагеря. Мигом преодолев поляну, остановился на опушке, и принялся высматривать что-то вроде огромного похожего на кувшин цветка высотой хотя бы в метр-полтора.
Глаз тут же зацепился за высохшее растение, чей ствол раскололи явно не вчера и не сегодня. У таких громадин упругие стенки успевают превратиться в настоящую древесину, без железного топора до содержимого которой еще попробуй, доберись, но ту ловить что-то было однозначно поздно. По крайней мере, в ближайшие несколько месяцев.
Насколько мне известно, такие природные водосборники окончательно не умирали, и после сезона дождей, треснувшая коряга должна была успеть, почти полностью разложиться, а на ее месте — вырасти новое растение. И уже начиная примерно с полуметрового размера, внутри нее можно будет найти достаточно воды, как минимум на сутки для одного человека.
— О, вот ты где пристроился! — обрадовался я.
Местные кувшинки предпочитали опушки и места на краю открытых пространств, из-за чего гуще всего попадались именно внутри оазисов. В следующие несколько минут я легко проткнул тонкую стенку 85−90-сантиметрового растения и терпеливо дождался, чтоб тонкая струйка кристально чистой воды наполнит мою флягу под самую пробку.
В процессе я, конечно же, пару раз приложился, но жажду окончательно не удовлетворил: меня ведь ждал измучанный жаждой товарищ. Не особо заморачиваясь, заткнул отрубленным на соседнем дереве сучком дыру, и рванул назад. Каково же было мое негодование, когда обнаружил Ромку присосавшимся к смутно знакомой фляге. «Ну, конечно!»
— Ах ты, гад! Я тут, бегаю ему за свежей водичкой, а он, оказывается способен, в одно жало прикончить наши скудные запасы бухла…
— Тут еще три такие же фляги! — торопливо сообщил Ромка.
— … но твоя вина не так уж и велика, — легко согласился я.
Привлеченный шумом англичанин осторожно высунулся в дверь, пытаясь понять, что у нас происходит.
— О, ты его решил отпустить? — без особого удивления поинтересовался напарник.
— У нас тут произошли некоторые ключевые перестановки… — сообщил я уклончиво.
— А?
— Говорю, что поздравляю вас, Роман! Отныне вы «боцман» не только по причине своей питерской прописки и морских увлечений, но и в связи занятием должности старшего унтер-офицера на нашем корабле. Еже ли, конечно, посчитаете возможным принять это назначение… — с трудом подавляя желание расхохотаться, я был манерен и велеречив, как дореволюционный адвокат.
— А каковы мои служебные обязанности? Ну и, хотелось бы, жалованье обсудить… — принял игру Ромка, продолжая, правда, все так же лежать на земле.
— Официально, ты командир над всеми нижними чинами: как строевыми, так и не строевыми. Но пока, сам понимаешь, все командирские обязанности мы будем делить на двоих. Как и нашего единственного подчиненного, — кивнул я на все еще ничего не понимающего англичанина. — Оплату, в виду отсутствия инвестора, будем обсуждать. Но первое время, наверное, станем делить доходы по пиратскому кодексу. Ну, знаешь, сколько-то долей заработанного мне, сколько-то тебе, этому — рыжемордому…
— А те, почти две тонны в трюме?
— Об их судьбе надо посовещаться, но понимаешь, если все-таки сможем взлететь, а потом и приземлиться, то мне кажется, мы должны разделить их с Урюпинском. Это было бы…как-то справедливо, что ли.
— Звучит, в принципе, разумно… — согласился напарник.
— Я, кстати, был вынужден принять на себя бремя капитанства.
— Погоди, — Ромка оживился, и даже приподнялся на локоть. — А наша лоханка не слишком мала для полноценного капитана? У этих, у змеюк, вроде всего лишь саб-лейтенант рулил. Если ничего не путаю, это же на целую ступень меньше…
— Вы, милсдарь боцман, безусловно, правы, но наш иностранный пленник тут подсказал, что раз других кораблей у нас все равно нет, как и начальства, то с учетом должности, я могу считать себя еще и главой независимого флота. Тут, понятно, без капитана уже никак.
— Ну да, справедливо, — теперь Ромка взбодрился до того, что даже сел. — А этот прыщ англосаксонский, кем будет?
— Кем и был, старшим матросом. Доверия ему никакого, но давай не будем забывать, что он же тут сейчас единственный, кто уже летал. Было бы тоже, не очень правильно, этого не оценить по достоинству…
Разговор Ромку явно не оставил равнодушным. Когда я договорил, он даже вскочил и, не в силах стоять, мерять площадку перед входом в канонерку шагами. Пять — в одну сторону, пять — в другую…
— Ты серьёзно, мы и вправду поплывем… эм, в смысле — полетим?
— Есть очень высокая вероятность! — заверил я напарника.
В этот момент, мое внимание привлекла траву, которую продолжал топтать Ромка. Она была полусухая. И ладно бы только у входа. В этот момент у меня будто глаза открылись, и я с удивлением осознал, что все открытое пространство вокруг нас, сереет пожухшей травой.
— Это что за фигня такая, — ошарашенно пробормотал я, — Ром, это блин, что такое?
Напарник был слишком погружен в открывшиеся перспективы, поэтому взгляд его послушно проследил за моим пальцем, но ничего необычного не рассмотрел.
— Ты о чём?
— Да смотри же, трава! Она сохнет!
— А, ты об этом, ерунда! Так всегда бывает, когда занимают пустовавшие оазисы… — отмахнулся он. — Не помнишь разве, в Урюпинске на тропинках разве трава росла?
Живя там, мне и в голову не приходило изучать эту тему, но теперь же я был капитаном, а потому дураком выглядеть, было «не комильфо».
