Зарница - Сергей Александрович Милушкин
Куда больше его волновал вопрос — кто же приходил в телецентр в поисках записи трансляции спортивного состязания.
Это могли быть ребята из загадочного секретного отдела КГБ, наступающие ему на пятки и тогда дело плохо, — просто, потому что это значит, они занимаются тем же самым, что и он, только теперь отстают на шаг. А они этого не любят. До такой степени, что он даже предположить не мог, каковы могут быть последствия его самовольного расследования.
Однако был шанс, что к монтажеру приходили другие люди. Например те, что прямо или косвенно замешаны и участвуют в деле. Несмотря на изъятую и спрятанную им улику, он очень хотел бы поговорить с кем-нибудь из них. Желательно без свидетелей. Кто это мог быть? Друзья Шарова по команде? Он был уверен, что следующей их поездкой после магазина станет спортивное общежитие и база команды по легкой атлетике, а списки этих людей уже составляются в недрах всесильного КГБ.
Они пересекли пустынные трамвайные пути и уткнулись в затекшее темными пятнами желтоватое здание с вывеской «Прачечный комбинат». За административным корпусом виднелись производственные помещения и там горел свет, мелькали тени людей — комбинат работал круглосуточно.
Белов вопросительно посмотрел на водителя.
Тот кивнул на угол здания.
— Комиссионка находится за углом прачечной, в том же доме. — Он взглянул на часы. — Думаю, директор уже на месте.
Ни слова ни говоря, Белов быстро вышел из машины. Еще не хватало, чтобы водитель уцепился за ним следом.
Дверь магазина была закрыта, однако внутри он увидел неяркий свет и тень, мелькнувшую за прилавком.
Белов постучал по стеклу.
Через пару минут дверь открылась. Дородная женщина с высокой модной прической отскочила в сторону и взмахнула рукой.
— Проходите пожалуйста, извините, что задержалась… честно… это так неожиданно… у нас… вы знаете, никогда такого не было. Мы все до последнего документ…
— Ничего страшного, — прервал ее Белов.
Он вошел в торговый зал. Свет горел где-то за ширмой. В самом помещении было темно и находясь в пустом неработающим магазине в окружении десятков телевизоров, магнитофонов, видеокамер, он ощутил себя как-то странно — будто бы десятки молчаливых глаз уставились на него в немом ожидании.
— Нам… мне позвонили из… — она смолкла, боясь произнести аббревиатуру комитета, голос ее слегка дрожал и вибрировал. Ее можно было понять. Общение с этой организацией, как правило, ни к чему хорошему не приводило, тем более это касалось работников торговли.
Белов медленно прошелся вдоль прилавка, рассматривая контуры товаров и прилепленные под ними ценники. Некоторые из них повергли его в ступор — как может заработать советский гражданин, допустим, десять тысяч рублей, чтобы купить вот тот телевизор «SONY».
Дойдя до полки с магнитофонами, он увидел бобинник, сверкающий серебристой панелью, остановился и медленно развернулся.
— Вам недавно сдавали магнитофон на комиссию. Кажется… Спутник…Комета… — он нарочно запутался в названиях, чтобы позволить ей вспомнить.
Женщина дернулась, светлый столб волос над головой колыхнулся. Белов подумал, что эта конструкция, скрепленная десятками шпилек, напоминает ему Пизанскую башню.
— Комета. Двести девять! — выпалила она с каким-то облегчением. — Была такая. А что слу…
— Пока ничего. Скажите, кто сдал магнитофон?
Директриса убрала скрещенные руки с груди и подошла на пару метров, явно ощутив себя свободнее.
— Это женщина. Она периодически к нам заходит, работница прачечного комбината. Не часто что-то сдает, но иногда покупает.
— Насколько не часто?
Директриса пожала плечами.
— Точно не скажу, нужно журналы посмотреть, но я почему-то уверена, что это вообще ее первый товар.
— То есть, она не спекулянт?
— Да нет, что вы! — улыбнулась женщина. — У нас таких нет, все граждане сознательные, законопослушные…
«Ну да, как же…» — подумал Белов и тоже слегка улыбнулся.
— Она с бобинами магнитофон сдавала, не помните?
— Да, было две пленки. Она принесла товар утром, я видела накладную, Вика спрашивала насчет цены — не дороговато ли. Ведь сейчас уже довольно много кассетных магнитофонов и они пользуются повышенным спросом, а бобинники… некоторые считают, что у них лучше звучание. — Она показала рукой куда-то за спину Белова. — Я же думаю, что современная техника, особенно японская, не уступает. Конечно, и цена выше, но зато удобство. Не нужно путаться в пленке. Сони, Панасоник, Филипс, — эти марки…
— Понятно. Я так понимаю, магнитофон уже купили?
— В тот же день. Утром она его принесла, а вечером забрали.
— Так… Покупателя вы случайно не запомнили?
Женщина улыбнулась снова.
— Конечно запомнила… Тут такое было!
На этих словах Белов напрягся. «Начинается», — подумал он.
— Я сижу в кабинете, слышу шум в зале… подошла к занавеске, — она показала на занавесь, отделяющую торговый зал от внутримагазинных помещений. — А там у кассы напротив Вики стоит мальчик. Деньги лежат на прилавке, а справа от них — парни, такие знаете, нагловатые, не знаю, может металлисты или как их называют. Судя по разговору, я поняла, что он… то есть, этот мальчик, перехватил у них магнитофон. Они хотели его купить первые, но не успели, он оказался проворнее. Но ему не хватало денег. Совсем немного не хватало, даже жалко его стало, у него был такой вид… будто он сейчас расплачется. Но я ведь не могу из своего кошелька, тут бывает, такие трагедии можно наблюдать. У нас самые обычные зарплаты, вы не думайте…
— Я не думаю, — быстро сказал Белов. — Продолжайте.
Женщина наигранно взмахнула рукой в сторону зала:
— И скидку сделать не можем — должно быть точно, как написано в накладной, — сказала она. — В общем, магнитофон утекает… Парни начали кричать, чтобы им продали, потому что они были первые и у них деньги на руках. Я думала, до потасовки дойдет, но… в зале случайно оказался… — она запнулась, — … один мужчина. Он, в общем, доложил из своих мальчику.
— Ваш знакомый? — быстро спросил Белов.
Женщина вздрогнула.
— Да… то есть нет. То есть… иногда он заходит. Я знаю его в лицо. Он иногда…
— Понятно. — «Перекупщик
