Зарница - Сергей Александрович Милушкин
— Что значит — там? — быстро спросила Маша, глядя ему прямо в глаза.
— Там, значит, там, — отрезал он и замолк. — Что спрашивал милиционер, который к вам приходил?
Голова ее шла кругом, она не понимала, что вообще происходит. Одно было ясно — ее ребенок в опасности. Однако отец Лены… кем бы он ни был, вдруг показался ей более человечным, нежели холодная глыба без эмоций. Что-то в нем было такое… он будто бы знал, что делал и это давало ей пусть небольшую, но надежду. От него исходила уверенность — то, чего ей сейчас не хватало больше всего.
— Он спрашивал про магнитофон, — вдруг сказала она, вспомнив, что как только она рассказала про странные записи, милиционер сразу засобирался и ушел. — Я рассказала ему, что слышала запись… где какой-то мужчина будто бы говорит Вите, что ему нужно пойти в какой-то подвал и там что-то сделать… я точно не помню, что именно, но… это показалось мне странным. Я всю ночь тогда не спала, на утро заставила Витю прокрутить запись, но ничего подобного там не обнаружилось.
Мужчина улыбнулся. Впервые.
— Молодец ваш парень. Хорошо скрывает улики…
— Что⁈ Какие еще улики?
Он опять не ответил на ее вопрос.
— А тот голос на записи не показался вам знакомым? Хоть немного…
Сидя на полу, спиной к теплой батарее, Маша вдруг почувствовала себя маленькой девочкой и как-то удивительно легко погрузилась в тот вечер, когда Витя куда-то подевался, а она случайно задела кнопку воспроизведения и из колонок раздалось сначала шипение, а потом ГОЛОС, который заставил ее вздрогнуть.
ОНА СРАЗУ ЕГО УЗНАЛА.
И минут пять сидела, пораженная, перебирая в голове варианты — кто бы это мог быть кроме… НЕГО. Кроме ее сына. Только не того мальчугана, который умчался неизвестно куда, не оставив даже записки, и получит трепки по возвращении, а другого — повзрослевшего, опытного, пережившего и повстречавшего много чего на своем пути, но — сердце не могло ей соврать, оставшегося тем же Витей, любознательным непоседой со звонким голосом и ямочками на щеках.
ЭТО БЫЛ ОН.
— Немного… — тихо ответила она.
Он вдруг опустился на пол спиной к батарее около нее и вздохнул.
— Я так и знал.
— Это плохо? Он куда-то вляпался? — спросила дрожащим голосом Маша.
— Вляпался? Можно и так сказать, но это совсем не то, что вы думаете. Никаких иностранных шпионов, ничего такого даже близко. Но… — он задумался и с минуту смотрел на книгу, лежащую на полу, — … если милиция доберется до магнитофона, у них появятся вопросы. И вряд ли на эти вопросы можно дать хоть какие-нибудь здравомыслящие ответы.
— Что же нам делать?
— Насколько я понимаю, если я вообще хоть что-нибудь в этом понимаю, сейчас все зависит не от нас.
— А от кого? — встрепенулась Маша. Она готова была бежать на край света, чтобы найти тех людей, кого нужно было поторопить и от которых что-то зависело. — От милиции?
— Нет. Если уж на то пошло… я сам — милиция.
— Да⁈ — Маша открыла рот от удивления и взглянула на мужчину будто увидела его впервые. Даже слегка отодвинулась — скорее рефлекторно, нежели из-за какой-то предвзятости. — Как это… милиция?
Ни слова не говоря, он сунул руку во внутренний карман куртки и достал удостоверение — красную книжицу, очень похожую на ту, что показал ей Иван Белов, однако в отличие от той, здесь на лицевой стороне был большой герб и надпись вокруг него — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». А под гербом — она долго смотрела на эти цифры, не в состоянии их понять:
«1937 г.».
Маша медленно развернула удостоверение. прямо в центре справа находилась черно-белая фотография мужчины, который сейчас сидел слева от нее. В этом не было сомнений. Был он в военной в форме, два прямоугольника в петлицах — она не знала, какое это звание.
Сверху, над фотографией четкой типографской краской, будто бы удостоверение было выдано только вчера, было написано:
«Выдано» — дальше шла надпись рукой «7 января» и вновь печатными буквами — «1937 года».
Действительно по 31/XII-1941 г.'
Справа, совершенно не понимая, что это, она прочитала:
'НКВД СССР
Народный комиссариат внутренних дел Российской Федерации
УДОСТОВЕРЕНИЕ № 855
ст. лейтенант госбезопасности
т. Гром Федор Ильич
состоит на службе в НКВД г. Москва
на должности старш. следователя'
Она медленно закрыла красную книжицу, потом вновь открыла ее, снова прочитала все — от корки до корки, словно пытаясь обнаружить неувязку, подделку или, может быть, явную несуразицу — но все было на своих местах, печать, подпись, типографская краска и выпуклые гербовые знаки — как только ее пальцы коснулись удостоверения, она уже знала, что оно настоящее, тут ошибиться было невозможно, но ее мозг отказывался воспринимать увиденное и глаза искали этому подтверждение. Но не находили.
— Как же так… — дрожащими пальцами она вновь сложила книжицу, подержала ее еще мгновение и передала мужчине. — Но ведь это… невозможно…
— Я тоже так думал… — ответил он, пряча удостоверение в карман. — Одно радует во всем этом… — продолжил он после долгого молчания.
— Что же? — Маша недоуменно вскинула брови.
— Мы выиграли войну.
Она почувствовала себя дурой.
