Как становятся предателями - Изяслав Кацман
«Рад вас видеть, друзья» – обращаюсь к своим верным соратникам, стараясь унять внешние признаки не ко времени накатившего приступа сентиментальности. Старым, наверное, становлюсь…. Задаю вопрос, кивая на парней из группы поддержки: «А эти молодые люди кто?»
-Воспитанники Обители, кои выпускаются в нынешнем году – бывший «дикий гусь», а нынче ректор самого главного на Пеу ВУЗа для краткости опустил полное название подведомственного ему питомника военных и административных кадров.
-Отлично, отлично – как возможно благожелательней произношу, а про себя думаю, что дела, видать наши не очень, раз тузтец задействовал кадетов, пусть и готовящихся в ближайшие недели покинуть стены «альма-матер» для служения отечеству, а не, скажем, уже занимающих посты в армии или полиции воспитанников. Впрочем, паниковать и искать револьвер с последним патроном, дабы пулю в лоб себе пустить, пока не стоит, лучше узнаю от старых боевых товарищей о происходящем за стенами тюрьмы. Кстати, заодно хоть выясню, где же меня всё-таки держали.
С последним, всё оказалось просто: секретный следственный изолятор Четвёртого стола. Сиё заведение организовано было для политического подразделения полицейского ведомства, которое пришлось выделить в отдельную структуру в связи с прошлогодним мятежом. Самолично давал санкцию на создание и нового управления МВД, и этой вот тюрьмы. Теперь, кажется, придётся курощать недавно образованный отдел.
«Полагаю, для более обстоятельного разговора о том, что происходило, пока я гостил в этих стенах» – обвожу рукой комнату – «Найдётся более приятное место. А здесь нам делать, в общем-то, нечего».
-С этим что делать? – спросил Длинный, показывая на успевшего очнуться Тукоя.
-С ним? Да ничего. Пусть живёт. Всё равно это просто исполнитель. Хотя, впрочем, пусть сначала честно и подробно расскажет, кто и чего ему приказывал насчёт меня. И кто ещё причастен.
Паропе с Тагором на пару принялись разглядывать следователя профессионально внимательным взором, ничего хорошего объекту внимания не сулящим. Репутация у обоих… довольно специфическая. Ничего удивительного, что молодой и подающий надежды писец моментально запел соловьём. Тузтец слушает своего недавнего подопечного, изредка ободряюще пожимая плечами и почти ласково улыбаясь, не забывая при этом поглаживать рукоятку клинка в ножнах.
Как я и предполагал, мой арест и пребывание в секретном «сизо» – инициатива одного из родственников нынешнего фаворита Солнцеликой и Духами Хранимой. Впрочем, регой Кахимуй подошёл к заговору основательно, найдя сообщников кроме полиции также и среди армейских офицеров и командиров некоторых столичных ополченческих рот. Про «пану макаки» Тукой ничего не знает – что не может не радовать. Впрочем, мелкую сошку не обязаны ставить в известность обо всех участниках авантюры. Но и тех, кого он уже назвал, хватает для оценки масштаба заговора. Да и план действий тоже можно наметить. Вот только одно оставалось непонятным – насколько в курсе сама Рами насчёт всего этого спектакля. Даже если предположить, что она совершенно непричастна к собственно моему аресту, как-то сомнительно, чтобы не заметила внезапное исчезновение премьер-министра.
«Ладно, здесь нам больше делать нечего» – говорю своим соратникам, направляясь к выходу из допросной. И уже в дверях добавляю, обращаясь к Тукою: «Прощай, мальчик. Приятно было с тобой пообщаться. И хочу дать совет на будущее – если когда-нибудь получится так, что ты вздумаешь с кем-либо не на шутку схватиться за власть или высокую должность, не оставляй своего побеждённого врага живым. Не уподобляйся почтенному Кахимую». Но тут же, вспомнив: «Тебе придётся немного посидеть под замком. Пока всё не утрясётся. Тагор, пусть кто-нибудь из твоих ребятишек отведёт его в любую свободную камеру. Хотя… лучше в номер два». Это та, в которой держали меня – в ней хотя бы лохань, куда нужду справлять, есть. «Ну и воды оставьте ему. Здесь где-то должна быть».
-В караулке бочка стоит – подсказывает следователь.
-Ага – пожимаю плечами – Там, наверное, и кувшин найдётся.
Пара «птенцов гнезда сонаваралингова», легонько подталкивая, повели младшего писца в камеру. Ещё один метнулся в противоположную сторону, как понимаю, туда, где сидит охрана заведения. Почти сразу же он вернулся, протопав мимо меня с кувшином, в котором плескалась жидкость, при тусклом освещении выглядевшая совершенно тёмной. Вот теперь действительно всё: пора покидать сии не очень гостеприимные стены, дабы отправиться восстанавливать справедливость и законность.
Выйдя из дверей тюрьмы на свежий воздух, невольно щурюсь от яркого солнечного света: разгар дня, как-никак. «Что дальше делаем?» – спрашиваю у своих соратников. Те недоумённо смотрят: «Дескать, ты же у нас главный, Сонаваралингатаки» меня. Видя неготовность Тагора с Длинным, уточняю: «У кого какие предложения?» Может быть, с точки зрения имиджа непогрешимого начальника, поступаю неправильно, но неожиданные зигзаги судьбы, случающиеся последние дни, здорово выбили меня из колеи. Так что особых мыслей нет. Ну, разве что, бежать куда подальше и забиться в какой-нибудь укромный угол. Вот только, этого как раз делать не следует. Наоборот, сейчас нужно атаковать противника, пока тот ещё ничего не знает. И кстати, сколько у нас в запасе времени, пока кто-то из участников заговора не заявится сюда самолично или не пошлёт курьера по той или иной надобности? Озвучиваю столь очевидный вопрос вслух. Мои верные товарищи молчат, понимая, что вопрос скорее риторический.
Что ж, придётся принимать решения самому. Оглядываю своё невеликое воинство: Тагор с парой десятков курсантов, Длинный с тройкой каких-то своих родственников, переманенных из Бонко в последние годы. Даже на задержание или ликвидацию тех пособников Кахимуя, которых назвал Тукой, не хватит. Да и распылять столь небольшие силы опасно. А где найти в условиях неопределённости, когда не знаешь, кто враг, а кто друг, дополнительных бойцов? Кроме тенхорабитов, пожалуй, рассчитывать не на кого. Больше всего Людей Света и Истины среди работников мастерских. Но толку от них особого не будет. Да и обращаться к «широким народным массам» не рискую – мне нужно решение проблемы с заговорщиками, а не буча с участием пролетариев. Остаётся Сто двадцать седьмой ополченческий цаб, в командовании которым сплошные «воители».
-Для начала идём в Гончарный угол – командую наконец – А ты, Тагор, по дороге вспоминай, с кем упомянутые Тукоем могли дружить и кого втянуть ещё.
-Зачем в Гончарный? – спрашивает тузтец.
-Потому что я так решил – отвечаю несколько резковато, потом всё же поясняю – Тамошними ополченцами тенхорабиты командуют. А сейчас кроме них я никому не
