Национальность – одессит - Александр Васильевич Чернобровкин
93
Ювелирная мастерская занимала анфиладу из четырех комнат на первом этаже. Мы зашли с черного хода и попали сразу в кабинет хозяина, довольно скромный, с одним окном, причем решетка из толстых прутьев была перед стеклами, а не снаружи, как делают обычно. Сляпано грубо, но надежно. Из мебели только стол с бронзовой чернильницей с двумя чашами для чернил, закрытых откидывающимися крышками с женскими головками наверху, высокий стул с мягкой матерчатой подушкой, на которой лежала еще одна, кожаная и сильно смятая, и узкий шкаф со стеклянными дверцами в верхней половине, в которой на полках стояли книги на идише, а в нижней лежали папки с документами, сшитые суровой ниткой квитанции, штук по сто в каждой пачке. В следующей комнате находился большой сейф той же фирмы, что и мой, и четыре рабочих стола ювелиров, работающих с камнями, судя по шлифовальным кругам и каким-то станочкам неизвестного мне назначения. В третьей работали с драгоценными металлами, потому что на каждом из шести столов были весы, маленькие паяльные лампы, тигли, еще какие-то приспособления для плавки и отливки, тисочки, наборы плоскогубцев и круглогубцев, керны, лобзики… Здесь все еще воняло керосиновой гарью. В четвертой комнате или первой от главного входа была приемная, разделенная деревянным барьером на две части. В большей для посетителей стояли два дивана и два журнальных столика с газетами, а в меньшей — длинный стол у барьера и два стула, возле одного из которых стояла стеклянная чернильница с положенным на нее пером темной ручки и деревянный стаканчик с запасной ручкой пером кверху и тремя заточенными карандашами, а у стены — шкаф, почти пустой, только початая пачка писчей бумаги, карандаши, ручки, бутылка с чернилами, ластики.
Я вернулся к сейфу во второй комнате, где Бубен и Хамец заканчивали завешивать окно плотным темно-зеленым одеялом, принесенным ими. Я прикрыл двери в соседние комнаты не до конца, чтобы выходил дым. Перетащил один стол от сейфа, зажег свечу, прилепил ее горячим воском к деревянному полу так, чтобы свет падал на боковую стенку, покрашенную в темно-серый цвет.
Подождав, когда освободятся подельники, потребовал:
— Следите внимательно. В следующий раз будете делать вы, — и начал собирать аппаратуру.
Им было интересно, потому что не понимали, как я с помощью двух баллонов собираюсь открыть сейф. Разве что взорву его.
Закинув карбид в баллон с водой, закрутил крышку, после чего соединил шлангами с резаком. На боковой стенке сейфа нарисовал мелом овал, лежащий на боку. Если не ошибся, в этом типе нет внутренней перегородки, поэтому с этой стороны будет удобнее вытаскивать содержимое. Надев солнцезащитные очки со стеклами янтарного цвета (других сейчас нет), приказал подельникам, чтобы открыли вентили.
Тихо зашипев, газы вырвались из сопла. Я поднес его к алому язычку пламени свечи — и, пыхнув сердито, появилась узкая синеватая струя. Мне показалось, что сейф вздрогнул, когда она коснулась его стенки. Завоняло горелой краской, которая вспучивалась и вспыхивала. Стенка была толщиной миллиметра три, поэтому потекла быстро. Я вел резак слева направо по верхней белой дуге, нарисованной мелом, а потом справа налево по нижней.
Когда овальный кусок стали упал на пол, Бубен выразился предельно красочно и эмоционально.
— Закрывайте вентиля, — приказал я. — И в следующий раз делайте это сразу, как вырезанное отвалится.
Между стенками был слой асбеста толщиной сантиметров пять. Я предполагал цемент или кирпичи, поэтому захватили молотки и зубила. Выковыряли быстро, после чего я опять зажег резак и сделал отверстие во внутренней стенке. Оно получилось немногоу́же, потому что работать через первое было труднее.
В нижнем отделении было пусто, если не считать деревянную коробку со стальными клеймами. Бубен долго скреб по полке деревянной лопаточкой, как у крупье, пытаясь найти еще что-нибудь, после чего выматерился во второй раз, но короче и ёмче.
Я изнутри померил расстояние до средней полки, отложил его на внешней стороне, после чего выше нарисовал мелом второй овал. Сработал его немного быстрее. На этот раз облом прошел мимо. На средней полке лежали аккуратно завернутые в листы бумаги слитки золота, прямоугольные, невысокие, каждый весом в три фунта (один килограмм двести тридцать грамм), всего шесть штук. Если из каждого отлить золотые червонцы, которые весом восемь целых и шесть десятых грамма, то получится сто сорок три штуки. Все вместе тянули тысяч на восемь рублей, о чем и сказал подельникам. Реакция Бубна была предсказуемой, а Хамец выразился спокойнее, но тоже фигурно. По-любому, мы не зря залезли сюда.
Я отмерил расстояние, нарисовал овал и предложил Хамцу:
— Давай ты.
Он начал с опаской, а потом втянулся и довольно сноровисто вырезал первый овал, а потом и второй. Я наблюдал за ним от двери, чтобы меньше глотать дыма, который наполнил помещение. Бубен стоял на подхвате и выковыривал асбест. Не догадывается чувак, что минерал этот очень опасен для здоровья.
На верхней полке лежали готовые изделия в картонных коробках с черной бархатной подкладкой: золотое колье с двенадцатью бриллиантами круглой огранки разной величины, по краям маленькие, а в центре побольше, второе с пятью изумрудами, два золотых перстня с рубинами и пачки денег на сумму восемьсот девятнадцать рублей. Драгоценности тянули еще тысячи на три, о чем я и сказал подельникам.
— Соглашайтесь не меньше, чем на семь тысяч, — предупредил их.
— А меньше никак не получится! — весело произнес Хамец.
— Заберу восемьсот рублей. За остальным зайду в пивную в понедельник после обеда, — предложил я.
— Замётано! — быстро согласился Бубен.
Я предложил им самим разобрать аппаратуру, после чего сказал Хамцу:
— Пусть у вас будут. Раскрутишь большой баллон, выльешь воду и осадок. Это гашеная известь. Можешь отдать ее бабам, пусть стены побелят. Если что, скажешь, что нашел на пустыре в кустах. Фараоны не поверят, что у тебя хватит ума собрать и воспользоваться таким.
Они высадили меня на Порто-Франковской возле Толкучего базара. Я прогулялся пешком до того места, где стояли извозчики, и нанял за двугривенный до Старой Порто-Франковской. Возле железнодорожного вокзала разминулись с разъездом из трех казаков. В Одессе все еще военное положение. Одинокий пассажир не заинтересовал их.
На дачу вернулся через калитку, что возле моего дома. Она тихо скрипнула. В домах по соседству жильцов нет, поэтому не счел нужным смазывать. Закинув деньги в сейф, помылся
