Хроники падшего мира - Иван Шашков
Элрен появлялся каждый день, принося новые зелья и амулеты. Старый маг выглядел постаревшим на десять лет, его лицо осунулось, а в глазах появилась тревога, которой Лайа никогда раньше не видела.
«Я должен был предвидеть это,» — пробормотал он, меняя повязки на руке Максима. «Должен был найти способ защитить его…»
«Ты не мог знать,» — тихо ответила Лайа. «Никто не мог. Он сделал свой выбор.»
«Выбор…» — Элрен горько усмехнулся. «Выбор между жизнью и долгом — это не выбор, дитя. Это приговор.»
Лайа промолчала. Она смотрела на бледное лицо Максима, такое спокойное, словно он просто спал. Только редкие судороги, пробегавшие по его телу, и капли пота на лбу выдавали борьбу, которая продолжалась внутри.
«Он выживет?» — спросила она наконец, хотя боялась услышать ответ.
Элрен долго молчал, глядя на своего ученика. «Если бы это зависело только от тела — да,» — сказал он наконец. «Но дело не в теле. Его дух… его душа… Они словно разорваны на части. Такие раны заживают долго. Если заживают вообще.»
Лайа сжала холодную руку Максима. «Тогда мы будем ждать. Сколько потребуется.»
Элрен положил руку ей на плечо. «Да, будем. Но помни — даже если он очнется, он может быть… другим. Такой опыт меняет людей.»
«Неважно,» — твердо сказала Лайа. «Главное, чтобы он жил.»
Элрен кивнул и направился к выходу. У двери он остановился. «Знаешь, что самое удивительное? Метка все еще на нем. Тусклая, едва заметная, но она есть. А значит, надежда тоже есть.»
Когда Элрен ушел, Лайа осталась наедине со своими мыслями и неподвижным телом Максима. Она вспоминала их первую встречу в Лесу теней, когда приняла его за шпиона. Кто бы мог подумать тогда, что этот растерянный парень из другого мира станет тем, кто спасет Арханор? И какой ценой…
Снаружи доносились приглушенные голоса — храм был полон людей. Новости о победе над Моргрейном разлетелись по всему миру, и теперь сюда стекались представители всех рас и народов. Они хотели увидеть героя, который победил тьму. Но Лайа никого не пускала в комнату, где лежал Максим. Он заслужил покой.
Она помнила, как выносила его безжизненное тело из главного зала храма. Помнила, как его рука с меткой светилась все слабее, пока не стала почти черной. Тогда ей казалось, что его сердце остановилось — но оно продолжало биться, слабо, но упрямо.
Дверь тихо скрипнула, и в комнату проскользнула Миара, молодая магичка из Академии. Она принесла новые травы и зелья.
«Как он?» — спросила девушка, раскладывая свои припасы на столике у кровати.
«Без изменений,» — ответила Лайа. «Но жар, кажется, немного спал.»
Миара кивнула и начала готовить отвар. Её движения были точными и уверенными, хотя в глазах стояли слезы. Лайа знала, что молодая магичка винит себя — она была одной из тех, кто помогал расшифровывать древние тексты о метке, и теперь думала, что могла что-то упустить, что-то важное, что могло бы предотвратить это.
«Знаешь,» — вдруг сказала Миара, — «я изучала записи о предыдущих носителях метки. Никто из них не использовал столько силы разом. Никто даже не пытался. Они… они берегли себя.»
«А он не берег,» — тихо ответила Лайа. «Никогда не берег. Ни себя, ни своих сил. Всегда отдавал всё, что имел.»
«Именно поэтому он и смог победить,» — раздался от двери глубокий голос. Это была Киарра, воительница сопротивления. Она прислонилась к косяку, скрестив руки на груди. «Моргрейн не ожидал такой самоотверженности. Он привык к тому, что люди цепляются за свою жизнь, за свою силу. А Максим… он просто отпустил всё.»
Лайа вспомнила тот момент — когда свет метки стал нестерпимым, когда всё вокруг словно застыло, и только два потока силы — света и тьмы — боролись в центре храма. Она видела лицо Максима тогда, и на нем не было страха. Только решимость и какое-то удивительное спокойствие.
«Мы должны были найти другой способ,» — прошептала она. «Должен был быть другой путь…»
«Не было,» — покачала головой Киарра. «Ты же знаешь легенду о первом страннике? Он тоже пытался найти другой путь. Искал способ победить тьму, не жертвуя собой. И в итоге проиграл. А тьма только усилилась.»
Миара закончила готовить отвар и теперь осторожно пыталась влить несколько капель в приоткрытые губы Максима.
«Но первый странник хотя бы выжил,» — сказала она.
«Выжил,» — кивнула Киарра. «И до конца своих дней жалел об этом. Потому что знал — его трусость обрекла мир на века тьмы.»
Лайа смотрела, как грудь Максима медленно поднимается и опускается. Такой хрупкий. Такой человечный. Но внутри этого хрупкого тела жил дух, способный противостоять древнему злу.
«Знаете, что самое удивительное?» — вдруг сказала Миара, отставляя пустой флакон. «Его метка… Она не просто осталась. Она меняется.»
Лайа и Киарра подались вперед. Миара осторожно приподняла руку Максима, показывая метку. Сквозь почерневшую кожу вокруг можно было разглядеть, что символы, составляющие метку, действительно медленно трансформировались, складываясь в новый узор.
«Что это значит?» — спросила Лайа, затаив дыхание.
«Не знаю,» — призналась Миара. «В текстах нет ничего подобного. Такого… такого никогда не случалось раньше.»
«Потому что никто раньше не побеждал Моргрейна,» — сказала Киарра. «Никто не доходил до конца пути.»
В этот момент пальцы Максима дрогнули. Это было едва заметное движение, но все трое женщин замерли, не смея дышать. Метка на его ладони вспыхнула — слабо, как умирающая свеча, но это был первый проблеск света за три дня.
«Максим?» — Лайа наклонилась к нему, всматриваясь в его лицо. «Ты слышишь меня?»
Его веки задрожали, но глаза не открылись. Зато губы шевельнулись, и из них вырвался едва слышный шепот:
«Лайа… прости…»
«Тшш,» — она сжала его руку. «Тебе не за что просить прощения. Ты спас всех нас. Весь мир.»
«Нет…» — его голос был слабым, как шелест листьев. «Прости, что заставил… волноваться…»
Киарра фыркнула: «Всё тот же Максим. Даже на пороге смерти думает о других.»
Миара уже готовила новое зелье: «Нужно дать ему укрепляющий отвар, пока он в сознании. И позвать Элрена.»
Но Максим снова затих, погрузившись в свое подобие сна. Только теперь его дыхание стало чуть ровнее, а на щеках появился слабый румянец.
«Он будет жить,» — твердо сказала Лайа, глядя на его лицо. «Он слишком упрямый, чтобы умереть.»
И словно в подтверждение её слов, метка на ладони Максима снова слабо засветилась, а черные
