Стальной кулак (СИ) - Тыналин Алим
— Гениально! — ее глаза загорелись. — Это же снизит нагрузки на все элементы! И вес уменьшится.
— Потому что часть деталей работает одновременно и на передачу мощности, и на поворот, — закончил я за неё.
Варвара уже что-то быстро считала:
— Так… При максимальном радиусе поворота нагрузка распределяется равномерно… Коэффициент запаса прочности возрастает в полтора раза… — она подняла на меня сияющие глаза. — Но откуда вы знаете про такую конструкцию? Я никогда о подобном не слышала.
Я отвел взгляд, делая вид, что изучаю графики:
— Читал кое-какие немецкие технические журналы. Там были интересные идеи.
— Все равно удивительно, — она задумчиво постукивала карандашом. — Такое точное понимание принципа работы… Будто вы уже видели что-то подобное в действии.
— Главное, что решение найдено, — я поспешил перевести разговор. — Завтра с утра начнем делать рабочие чертежи. И нужно будет срочно заказать гидравлические агрегаты.
Варвара кивнула, но я заметил, что она все еще задумчиво смотрит на меня. Иногда ее интуиция начинала меня пугать.
Уже выходя из бюро, я услышал за спиной ее голос:
— Знаете, Леонид Иванович, иногда мне кажется, что вы знаете гораздо больше, чем говорите. Как будто видите на много шагов вперед.
Я ничего не ответил, только пожал плечами. Пусть лучше считает меня немного странным, чем узнает правду.
На следующий день, ближе к вечеру, я сидел в своем кабинете, просматривая отчеты по испытаниям новой трансмиссии, когда вошел Руднев. Его обычно невозмутимое лицо выражало тревогу.
— Леонид Иванович, плохи дела, — он прикрыл дверь и опустился в кресло. — Звяга развернулся не на шутку.
Я отложил бумаги:
— Выкладывайте.
— Во-первых, письма в ЦК. — Руднев достал потрепанный блокнот. — Уже три анонимки ушло. Про «засилье чуждых элементов», «вредительские эксперименты» и «разбазаривание государственных средств».
— Почерк угадывается, — усмехнулся я. — Чувствуется, что его направляет рука снаружи.
— Это еще не все. — Руднев понизил голос. — Звяга создал неофициальную группу из самых рьяных активистов. Они ходят по цехам, собирают компромат, запугивают ваших сторонников.
За окном прогремел товарный состав. В наступивших сумерках тускло светились окна заводских корпусов.
— А вот это серьезнее, — продолжал Руднев. — В райкоме готовится большое совещание по «борьбе с правым уклоном в промышленности». И наш завод будут разбирать как показательный пример.
Я встал, прошелся по кабинету. Начищенные половицы поскрипывали под ногами.
— Есть и хорошие новости, — Руднев извлек из планшетки несколько бумаг. — Удалось перехватить черновик доклада Звяги. Он собирается требовать полной ревизии всей технической документации. А это значит…
— Что они могут добраться до секретных чертежей, — закончил я за него. — Когда совещание?
— Через три дня. Кроме того, Леонид Иванович, только что узнал, они начали негласную проверку всех специалистов. Копают под каждого — происхождение, связи, политическое прошлое… А самое паршивое, — добавил он, — что в комиссию включили какого-то хмыря из ОГПУ. Некто Рыбкин, говорят, специалист по «вредителям».
Я вспомнил этого Рыбкина, невзрачный человечек с цепким взглядом, который крутился на партсобрании.
— Они ведь не остановятся, да? — тихо спросил Руднев.
— Нет, — я покачал головой. — Это война на уничтожение. Звяга получил карт-бланш из Москвы от моих недоброжелателей и теперь будет давить до конца.
В дверь постучали. На пороге появился бледный Сорокин:
— Беда, Леонид Иванович! Только что комиссия опечатала лабораторию Вороножского. Якобы для проверки расхода реактивов. А там же все наши образцы и расчеты!
Я быстро прикинул варианты:
— Так, срочно перепрячьте все секретные чертежи. Скажите Звонареву, чтобы собрал самые важные образцы и перенес в запасную лабораторию.
— Уже работаю, — кивнул он. — Поставлю своих людей для наблюдения за комиссией.
Когда все разошлись, я еще раз просмотрел документы. Звяга действовал на удивление грамотно. Бил сразу по всем направлениям — политические обвинения, проверка документации, давление на специалистов, негласный сбор компромата.
И ведь это тот самый человек, которого я считал простым службистом, в который раз с горечью подумал я. Которого пытался приручить должностью председателя комиссии. А он оказался матерым аппаратчиком, умело разыгрывающим партийную карту.
В дверь снова постучали. Вошел секретарь:
— Леонид Иванович, вам телеграмма из Москвы…
Я взял бланк, пробежал глазами текст и невольно поморщился. Черноярский не терял времени даром. Похоже, борьба выходит на новый уровень.
Глава 5
Оружие возмездия
Дождь барабанил по крыше заводского цеха, где я собрал свою команду. Несмотря на официальное «замораживание» проекта, я видел в глазах людей готовность продолжать работу. Все понимали, что мы слишком далеко зашли, чтобы останавливаться.
— Значит так, — я обвел взглядом инженеров. — Официально работы приостановлены. Неофициально у нас есть максимум пара недель, чтобы подготовить систему вооружения. Андрей Петрович, вы отвечаете за установку пушки. Николай, на вас прицельные приспособления. Михаил займется системой спуска.
Я достал из папки чертежи морской системы Хендерсона. Идея использовать флотскую разработку для танка пришла ко мне пару дней назад, когда я искал решение проблемы точности стрельбы.
— Вот здесь ключевой момент — нам нужно адаптировать эту систему под наши нужды. Да, она создана для корабельных орудий, но принцип тот же — спуск при совпадении осей. Работаем тихо, документацию храним у меня в сейфе.
Краем глаза я заметил тревогу на лицах. Все понимали риск неофициальной работы.
— Я уезжаю в Москву. Постараюсь решить вопрос на самом верху. Ворошилов должен понять значимость проекта.
Ребята кивнули, но в глазах осталось беспокойство. Что же, я их понимаю. Дело мерзко выглядит, с какой стороны не посмотришь. Варвара едва заметно кивнула мне. С ней мы все обговорили еще ночью.
По дороге на вокзал я прокручивал варианты разговора с наркомом. Звяга неспроста затеял эту игру с замораживанием проекта.
Что-то подсказывало мне. Он готовит почву для окончательного захвата контроля над разработкой. Возможно, уже ведет переговоры о передаче проекта другому КБ. Чувствуется рука Черноярского, само собой.
В купе поезда я достал блокнот. Нужен план действий. Тщательно продуманный, без права на ошибку. Заручиться поддержкой военных — первый шаг. Но одной официальной поддержки мало. Звяга слишком хорошо устроился в системе, его просто так не сдвинешь.
Я начал записывать варианты. Можно попытаться найти компромат… Слишком долго и ненадежно. Спровоцировать конфликт с другими руководителями? Нет, себе дороже.
Взгляд упал на газету, оставленную предыдущим пассажиром. На первой странице статья о поимке немецкого шпиона.
И тут меня осенило. План начал складываться сам собой. Рискованный, на грани фола, но единственно возможный в текущей ситуации.
Я достал чистый лист. Предстояло продумать каждую деталь операции. Нужны будут надежные люди, безупречные документы, правдоподобная легенда. Надо вызвать Глушкова, без него тут не обойтись.
И может быть, организовать все так, чтобы потом можно было обелить Звягу? Все-таки речь не о мести, а о спасении проекта.
Поезд стучал на стыках рельсов, унося меня в Москву. Через двое суток решится судьба танка. И моя судьба тоже.
На следующее утро я приехал в Москву, заскочил в свою квартиру, привел себя в порядок, отправился на встречу.
Летнее солнце немилосердно палило кремлевскую брусчатку. Я поднимался по широкой лестнице здания Реввоенсовета, стараясь сохранять невозмутимый вид, хотя внутри все клокотало.
Два дня назад Звяга фактически парализовал работу завода, опечатав лаборатории и установив «партийный контроль» над всей документацией.
