Время для жизни - taramans
Дед у жены попал в плен под Харьковом, в 1942, и «полной грудью» хапнул плена, до самого 1945. С ним он был немного знаком – успел пообщаться, пока тот не умер. Дед Иван не рассказывал о войне, но почему-то чувствовалось, что досталось ему в полной мере…
«Ну что… значит, будем как-то готовиться. Не в Америку же сваливать, в самом деле. Вот и будет тебе, Елизаров – проверка на вшивость. А помереть – так ты вроде уже помер раз, да и пожил немало – 47 все же возраст, пусть и не из великих».
Так… значит собраться… и трезво, спокойно, вдумчиво. Постараться вжиться, врасти. Поменьше болтать, больше – слушать.
«И, мля – избавиться наконец-то от трупа!»
Сергей поднялся, осмотрелся и присмотрел место – вот здесь: и недалеко от воды и вроде бы весной не заливает (не размоет). Финкой снял небогатый дерн, отложил в сторону. Затем снял с себя пиджак, и стал наваливать на него расковырянную той же финкой землю. Наковырял – оттащил к воде, высыпал в воду понемногу, небольшим слоем. Так – ходка за ходкой, пока не углубился примерно на 60-70 см. Измазался изрядно, да и вспотел – весеннее солнышко пригревало вполне.
Посидел, покурил. Потом подтащил Фрола к могиле.
«Так. Стоп. Нужно подумать. Сапоги на урке явно лучше бот, которые на мне одеты, да и размер примерно тот же. Пиджак тоже – не сравнить с моей рваниной. Вроде бы и противно, но – надо. А ему уже – не надо!».
С пиджаком сладил быстро, а вот с сапогами намучался.
«Так. Вот еще дилемма – портянок нет. А сапоги и то убожество (типа – носки), что на мне надето, никак не совместимы. Ноги кончу враз!».
Сергей посмотрел на ноги Фрола. Портянки в наличие и даже вроде не сильно грязные.
«Надо стирать, хоть без мыла, но все же… А вот портки и рубаху снимать – это уже явный перебор».
Закончив «недолгую гражданскую панихиду» ("да что меня все на ха-ха пробивает?"), закопав тело, Сергей старательно уложил и подравнял дерн.
Затем решил заняться собой. Разделся и осмотрел - теперь уже – себя.
«Мда… а мыться ты, брат, любил не сильно!».
Худое, но довольно жилистое тело. Ростом… а сколько ростом? Лег на землю, отметил, где лежат ступни ног и голова – встал и задумался – а чем измерять? Спичечный коробок вроде бы 5 см. Но то – тот коробок, из прошлой жизни. А здесь вроде бы подлинней.
«Ну, хрен с ним – пусть будет 6 см».
После некоторой возни – получается примерно 176-178 см. Почти как там…
Слава Богу, тело чистое, без наколок – видно не заработал еще Чибис воровских знаков различия.
«И мужской аппарат вполне себе нормальных размеров. И тут повезло!» - всхохотнул про себя Сергей.
«А вот возраст – какой?»
Зеркала не было. Судя по телу – либо молодой парень, либо пацан-подросток, но уже из тех, что постарше. Пытался разглядеть себя в воде – ни хрена не выходит – видно, что морда худая, да вроде бы волосы светлые.
«Надо ополоснуться, пока солнце греет – обсохнуть, а то вода сейчас еще не парное молоко».
Помылся в холодной воде, подрагивая, подергиваясь, растирая себя пучками мелкой травы и речным песком. Голову мыл осторожно, только чтобы кровь смыть, к ране даже близко не прикасался. Затем – принялся приводить в порядок (пусть и относительный) одежду.
«Х-х-х-е… Не видят меня дружки Чибиса, или того же Фрола. Стирать чужие портянки – это же полный «фаршмак»!».
«А вот Чибис – все же кто? Что я о нем знаю? Надо думать, вспоминать. В книжках писали (в попаданческих, конечно же!), что память носителя может вернуться, пусть и не полностью. Тогда, где мой рояль в кустах, белый, концертный?! Как без рояля?».
Раскидав портянки по кустам на солнце, стал отстирывать свою рубаху. Дело шло плохо. Воротник был здорово испачкан кровью.
«Мда… без мыла как-то не очень. Тут был «Ариэль» какой…».
Застирал и полы пиджака Фрола – там тоже были видны пятна крови.
Затем снова покурил, посидел на солнышке.
«Пока тряпки сохнут, посмотрю, что в чемодане».
До этого Сергей специально не смотрел в сторону «хабара». Боязно как-то было. Вроде бы есть почти видимая связь между чемоданом и вполне себе реальным сроком, а то и расстрелом. Нынешний УК Сергей не знал вовсе. Ну как – про "писятвосьмую" – кто не слышал? А вот по уголовке – черт его знает.
«Выкинуть его к черту? А что это изменит? Без денег никуда, даже в «стране победившего социализма». Вернусь в Никольск, урки «предъявят», если кассы не будет. Спрятаться подальше – так без денег опять никак!».
В чемодане лежали пачки купюр. Было их немного. Перевязанные полосатыми, разных цветов, банковскими лентами. Причем пачек, упакованных крест на крест лентами не было вовсе. То есть, совсем новых здесь нет. Да и вид купюр был потертым – какие больше, какие – меньше. Наряду с пачками уже виденных «трешек» и «пятерок» - с бойцами-летчиками, были другие, уже с Лениным.
«Так… а это что за «хрустики»? «Червонцы», номиналом в один и три «червонца».
«Это много или мало? Ни хрена не знаю! А «червонец» - это десять рублей, или тот же рубль?»
Как посчитал Елизаров, было здесь около 18 с половиной тысяч.
А вот это уже интересно – на «червонцах» стоял год выпуска – 1938.
«Сейчас 39-ый, что ли? Купюры эти почти новые, еще похрустывают. Нет… Все же, наверное, 1938. Да что ж я опять-то туплю? Дно у чемоданчика газетой застелено же! И газета явно не старая! Или мне мозги стрясли напрочь, или «носитель» был не из гениев и это как-то накладывается?».
Это была не совсем газета. Точнее – обрывок газеты. «Советская Сибирь».
«О как! Сибирь – она большая. Новосибирск? Омск? Томск? Будем рассуждать – имеем в наличие реку, большую реку. Она больше Иртыша – тот я видел в разных течениях. Хотя в низовьях Иртыша – вполне похоже на здешнюю. Опять ничего не дает… Чего-то вроде города Никольска там нет, в низовьях. Ханты-Мансийск? Но в это время он деревней должен быть. Тобольск? Может быть… Но вот Томск и область вроде бы можно отбросить – там, насколько знаю, таких рек нет. Енисей?
