Время для жизни - taramans
«Жрать охота… Но за пару дней – не сдохну. А там – видно будет!».
Скорчился возле костра. Мысли в голову лезли невеселые.
«Как там Ирина? Как дочь с внуком? Да и мать с сестрой… эх…».
К утру Елизаров решительно окоченел. Пытался размахивать руками, приседать, надеясь согреться. Но делал это аккуратно – голова еще здорово побаливала и временами кружилась. Костерок тепла почти не давал – сухие прутья кончились – норовил погаснуть вовсе. Едва только начало светлеть, Сергей решительно поднялся.
«Надо определиться – в какую сторону двигать. Что вдоль реки – это понятно. Но вверх или вниз по течению? В Сибири вниз по течению населенных пунктов становиться меньше. Значит – вверх?»
Рана на голове кровила – это Сергей понял, когда стал умываться. Шея снова была в засохшей крови. Нужно что-то придумать… Ножом Елизаров вырезал кусок подкладки со своего старого пиджака, выбрав место почище. Кусок подкладки сложил в несколько раз, аккуратно положил на рану, не прикасаясь к ней руками, а потом прижал это «сооружение» кепкой Фрола.
«Если не бегать-прыгать и не крутить резко башкой – должно держаться. Вообще – к врачу бы… А то воспалится и придет «пушной зверек».
Покрутил в руках чемодан.
«Нужны будут деньги на расходы… Сколько взять, чтобы не привлекать внимания подозрительно большой суммой? Тысячу? Да нет – многовато. Где-то, то ли читал, то ли слышал, что зарплаты к началу войны достигли 250-300 рублей. Значит – у молодого парня (пацана) может быть, сколько? Ну, допустим рублей 800 – вроде бы с заработков еду».
С червонцами решил не связываться – ну их – их номинала в рублях он не знал. Вскрыл пачку «трешек» и пачку «пятерок». Немного смешал и рассовал по карманам – меньшую часть – в карман брюк, рублей 80-100; остальные – во внутренний карман взятого с Фрола пиджака (пиджак, нужно сказать, был слегка великоват в плечах, но по росту – вполне подошел). Затем в чемодан поверх денег сложил свой старый пиджак: «Хоть сразу в глаза бросаться не будут. Хотя... если кто надумает шмонать – один хрен сразу найдут».
Подумал, не выкинуть ли финку, но затем засунул ее в голенище сапога, согнул ногу в стопе насколько раз, осмотрел голенище со всех сторон – вроде не видно и не мешает.
«Все! Люди, я иду к Вам!».
От речушки Сергей прошел вдоль берега с полкилометра, петляя и обходя залитые водой лога и низинки, когда первый раз наткнулся на полевую дорожку. Постоял, подумал – заросшая невысокой молодой травой дорожка с едва видимыми следами узких колес (тележные, наверное), шла как-то не по пути, не вдоль берега. Она выходила из березового леска и, сделав петлю, снова плавно уходила от берега.
«Хрен с ней! А то ближайшая деревня может и в 20 км быть – топай по ней!».
Еще через полкилометра Сергей наткнулся на аборигена - на берегу реки рыбачил мужичок непонятного возраста. То ли пожилой мужик, то ли дед. Подойдя поближе, увидев, что тот посматривает на него с настороженным интересом, Сергей вежливо поздоровался. Тот что-то буркнул, кивнул, взгляд с Сергея не сводя.
«Да что ж он меня так буравит? Или у меня на лбу написано, что я маньяк-убийца?».
Подойдя к рыбаку метра на три, Сергей, остановился. Все же мужик, хоть и здорово пожилой, лет 50, наверное. Щупловатый, в стареньком пиджаке, кепке, простых серых штанах. Одной ноги не было по колено – вместо нее был деревянный протез-палка. Лицо загорелое, до черноты – и где только успел так загореть?
- Ты, паря, откуль здесь взялся? – спросил мужичок.
- Да тут так получилось… - Серега принялся излагать «легенду» - с лихтера меня ссадили.
- С какого – тут вроде лихтера седня еще не плавали?
- Так вчера еще. Я в ложке переночевал у костерка. На ночь глядя не решился идти, да и пьян я был малость.
- Ну что пьян – то вроде б понятно – рожа у тебя больно бледная. А чего ж ссадили?
- Да я Семенычу, шкиперу нашему, высказал, что он нас на артельных обманывает. Думал, парни меня поддержат, а мне бока намяли, по шее настукали, да и свезли на берег на лодке – грят – дойдешь куда-нить, не сдохнешь (только не переиграть с простонародным говором – я его один хрен не знаю, одно-два словечка – не больше!).
- Ну, значит – точно пьян был. Или по жизни дурак – кто ж на старшОго артельного выступает?
Мужик если и не поверил, то чуток успокоился – это было заметно.
- Огоньку не найдется? – что может быть лучшей затравкой для налаживания отношений, чем совместный перекур?
- Есть – мужичок протянул спички.
Серега, в свою очередь, пачку папирос.
- О, богато живешь, однако! – мужичок искоса посмотрел на Елизарова.
- Да это так… больше перед девками похвастаться – вроде как немного смутился Сергей.
Немного помолчали, попыхивая папиросами.
- Кгхм… эта… дядя… у тебя хлебушка не найдется – со вчерашнего вечера не жрамши?
- А вот не вякал бы против своих и завтрекал бы щас – наставительно протянул рыбак, но, тем не менее, потянулся, достал из-за спины какую-то сумку-торбу, вытащил оттуда завернутый в ткань здоровый кусок каравая. Отрезал сточенным перочинным ножиком хороший такой ломоть – протянул Сергей. В брюхе у того громко заурчало.
- От как ты оголодал! – услышав, засмеялся мужик.
Сергей старался жевать неторопливо, но получалось плохо. Ломоть исчез, как не было. Елизаров немного помолчал, но абориген больше хлеба не предлагал.
«Вот куркуль, мля…»
Он подошел к воде, зачерпывая ладонью, попил воды. Снова закурил.
- Эта… дядя. А че рядом за пристань есть – мне в Никольск нужно.
- Дак Ярцево ж вон на горке. Версты три, не боле.
Серега присмотрелся в указанную сторону. Километрах в трех, на невысоком холме, среди деревьев что-то виднелось, вроде бы какие-то постройки.
- А че – Ярцево – большое село?
- Дак райцентр, како село – город, тыщ пять поди народа есть! – вроде как с гордостью заявил рыбак.
«Угу… столичный город, блин…»
- Эт ты, дядя, оттуда на одной ноге на рыбалку прыгаешь? – удивился Елизаров.
- Да не… зачем оттуда. Я вон – с Петровки, полверсты не будет – мужик ткнул пальцем куда-то себе за спину.
В той стороне, за деревьями, видно ничего не было,
