Долгожданная кража (СИ) - Зингер Владимир

Долгожданная кража

Вместо предисловия. Каждому — по заслугам его

И тогда я не сдержался. Нельзя сказать, что это была пощёчина, вполне оправданная в данном случае. Это была оплеуха. Хорошая деревенская оплеуха с заявкой как минимум на фингал под глазом. Пока голова следователя дребезжала между моей ладонью и косяком, я уже пожалел о содеянном. Погорячился, пожалуй. Это ведь как посмотреть? Можно и так, что ничего такого, заслуживающего наказания действием, Утягин и не совершил. И тогда я не защитник оскорблённой чести (фу, какой пафос!), пусть и не своей, а просто грубиян и забияка. Да ещё можно и в ответку получить.

Я приготовился ждать, но на ответку у Утягина не хватило пороху. Вместо этого он прикрыл ладонями свои бедные уши и тоненько запричитал:

— Ну всё, Воронцов, тебе кранты! Вылетишь теперь отсюда, как пробка из затычки!

Пробка из затычки — это что-то новенькое! Видимо, от знакомства с косяком у моего оппонента наступило временное обрушение когнитивных связей. А Утягин продолжал в том же духе:

— Это тебе недаром пройдёт! Все видели, как ты меня! Вот ты, ты видел?

Я проследил за взглядом следователя и увидел в конце пустынного коридора Женьку Митрофанова, сыщика и моего лучшего другана. Да, неудачный свидетель для Утягина подвернулся. Женька стоял с обалдевшим видом, но услышав обращение в свой адрес, подошёл вплотную к мученику и внятно произнёс:

— Заруби себе на носу: меня здесь нет. Это тебе кажется от помутнения рассудка. И Воронцова нет. Верно ведь, Воронцов?

От неожиданности я согласно кивнул. И пока следак с обалдевшим видом переваривал услышанное, Джексон мягко, но настырно увлёк меня прочь, от греха подальше, так сказать. За поворотом коридора он освободил меня от своего дружеского, но плотного захвата и протянул свою пятерню:

— Не спрашиваю за что, но уважаю. Молоток! Эта харя давно кирпича просила, да смельчаков не находилось. Так что держись. Я с тобой! Потом расскажешь.

И Джексон умчался по своим делам. А я отправился по своим, теребя в голове известное изречение о том, что лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.

Однако историю эту надо начинать с более ранних событий.

Глава 1

Ностальгия по будущему. И не только

— Красавчик яхонтовый, счастливчик бриллиантовый, не торопись, не уходи от счастья своего!

Ко мне с фланга по улице Горького приближались четыре цыганки: две постарше, две совсем молоденькие. У тех, что постарше, широкими цветастыми шалями были припелёнуты к огромным бесформенным грудям младенцы. Те, что помоложе, оказались тонки в талиях и очень даже красивы. Но вот влюбляться в них я бы не торопился — достаточно посмотреть на их товарок, чтобы понять, какими они станут в скором времени.

Цыганки, непрерывно и все разом галдя, привычным манером окружили меня, чтобы отрезать пути к отступлению. Всё ясно — молодых девчонок вывели на стажировку. Ужасно не люблю, когда за спиной кто-то стоит — базовое правило безопасности, отработанное годами и ножевым ранением, полученным два года назад. Поэтому пришлось сманеврировать, чтобы шумные собеседницы всем скопом оказались перед моим фасадом.

Одна молодуха начала свою песню:

— Молодой, интересный, давай я тебе погадаю. Всю правду скажу. Научу, как от зла избавиться. Что впереди ждёт покажу. Давай руку свою…

Мне стало интересно, что может рассказать цыганка человеку, знающему своё будущее. Я протянул руку.

— О-о-о! Алмазный мой, сколько тут у тебя всего! Только чёрный туман мешает. Позолоти ручку, всё сразу скажу.

— Золота нет, есть железо. — Я вытащил из-за пояса наручники и покачал их на пальце. — Браслеты для молодой девушки получатся замечательные. Да я и сам могу предсказать вам ваше ближайшее будущее. Ждёт вас, красавицы, жёлтая телега на резиновом ходу и казённый дом.

Только цыганки оказались не из пугливых. Понимали, что для милиции возни с ними будет больше, чем пользы. Точнее, пользы — никакой. Поэтому они только загалдели громче. А я с ними связываться и не собирался, своих дел полно. Да я пока ещё и своей цели не добился — узнать цыганскую версию моего будущего. А вдруг?

После того, как мы уравняли шансы — они мне гадают бесплатно, я их не тащу в кутузку, я снова протянул цыганке свою руку.

— Ну, смуглявая ты моя, давай, тарахти мне про моё будущее.

Но удивительное дело — цыганка вдруг стушевалась. Увидела что-нибудь необычное в моих линиях жизни или не умеет гадать «за так»? Ей на выручку тут же пришла старшая товарка. Она перестала лузгать семечки и перехватила управление процессом.

— Давай, черноголовый, свою руку мне. Не бойся, больно не будет.

Она достаточно долго и пристально всматривалась в мою ладонь, поворачивая и так, и этак.

— Вижу, вижу всё про тебя. Ты парень сильный, и с рублём хозяин, и без рубля хозяин. Но томит тебя забота тайная, про которую тебе и сказать некому. Позолоти ручку, сахарный мой, сразу увижу, чем спастись можешь.

Я звякнул наручниками. Цыганка весело стрельнула на меня глазами, дескать, ладно уж, погорячилась.

— А ещё вижу, — продолжила она, погасив озорство во взгляде, — вижу перемены, которых ты не ждёшь. Вот ты думаешь, что всё наперёд знаешь, а получишь два удара от людей, тебе известных.

Цыганка замолчала. Потом неожиданно выдала:

— Ну не могу я так! Дай хоть копейку, служивый, а то эту, как её, квалификацию потеряю.

Я достал из кармана какую-то мелочь и протянул цыганке. Ну и нагадала, подумал, обычный цыганский трёп, на все случаи жизни: заботы тайные, перемены, удары. Вот только что такое «без рубля хозяин»? Цыганка тем временем спрятала деньги где-то в своих необъятных юбках, поправила положение ребёнка на груди и произнесла:

— Вот думала, черноголовый, с самого начала, говорить тебе или нет. Скажу всё-таки — будет на твоём пути вскорости казённый дом. Уж как там чего, не знаю, но будет. Видела. И не спрашивай ничего больше. Не скажу.

А я и не собирался ничего спрашивать. Смотрел вслед уходящим цыганкам и думал, что в одном гадалка права — перемены будут. Они всегда бывают, хочешь ли ты их или нет, знаешь о них или не знаешь.

Сентябрь семьдесят седьмого года подарил нам изумительное бабье лето и нового начальника райотдела. Вот вам и перемена. Прежний шеф, отец наш родной Николай Павлович, как-то быстро и незаметно отправился делать горизонтальную карьеру — возглавил следственный отдел в городском управлении.

Мои воспоминания о будущем ничего особо плохого про нового начальника не содержали, хотя знал я о нём даже больше, чем он сам. Например, когда и как он умрёт. Вот, если в новой реальности он будет меня обижать, подумал я, возьму, да и расскажу ему про его кончину. Он, конечно, не поверит, закоренелый материалист и марксист-ленинист, и даже посмеётся мне в глаза, но порой ночами будет просыпаться в холодном поту и проклинать меня со своими пророчествами, от которых его подсознание никак не захочет освобождаться.

Алексей Максимович Большаков прибыл к нам из глухой провинции за подполковником. И не только. Череповец — это вам цивилизация, а не какая-нибудь тусклая окраина Вологодской области. Тем более, квартиру сразу дают, да ещё в приличном месте. Первым делом он сразил подчинённых тремя академическими ромбиками на майорском мундире: рядом с синим поплавком какого-то гражданского ВУЗа красовался бордовый знак с огромным гербом СССР от Высшей школы милиции, а замыкал это великолепие ромбик побольше, опять же с гербом на верхнем его острие и двумя бородатыми профилями в центре. Для верности, чтобы уж никто не сомневался, чьи же это профили, ниже располагались буквы: УМЛ — университет марксизма-ленинизма.

Промеж сотрудников сразу же пошёл гулять старый анекдот: что ж ты, милок, совсем тупой, если тебя в одном институте зараз научить не смогли? Возможность второго высшего образования в те времена никто даже в голове не держал, а тут целых три. Правда, если уж совсем честно, тот самый УМЛ официального высшего образования и не давал, но нагрудный знак, очень похожий на настоящий академический ромбик, его выпускникам вручался с большой помпой.