Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

Я начал благодарить Неда и Консейля.

— Вы сохранили мне жизнь, — сказал я. — Спасибо вам: вы сами рисковали задохнуться, а мне отдали свой воздух!

— Не стоит и говорить об этом. Ведь ваша жизнь нужнее, профессор, — ответил Нед, — потому что она полезнее. Вы человек полезный, а мы…

— Нет, Нед! Ваша полезнее! Вы человек добрый, честный, благородный…

— Хорошо, хорошо, профессор, — отвечал смущенный канадец, — хватит.

— А ты очень страдал, Консейль? — спросил я.

— Не очень, с позволения их чести. Конечно, я задыхался, но со временем, я полагаю, к этому бы привык.

— Друзья мои! — сказал я. — Теперь мы навсегда… теперь мы никогда… Одним словом, я ваш должник!

— Мой, Аронакс? — спросил Нед Ленд. — Ну так я вами распоряжусь!

— Как? — спросил Консейль.

— А так, что утащу вас с этого проклятого «Наутилуса»!

— А куда мы идем? — спросил Консейль.

— Мы направляемся к солнцу, а здесь солнце — это север.

— Это верно, — подтвердил Нед Ленд. — Но вопрос в том, идем мы к Тихому океану или к Атлантическому, иначе говоря, к морям судоходным или безлюдным?

На это ответить я не мог, опасаясь, что капитан Немо поведет нас к тому обширному океану, который омывает Азию и Америку. Он этим путем завершил бы свое кругосветное подводное путешествие и пришел бы обратно в те воды, где «Наутилус» пользовался полной свободой. Если же мы направляемся к Тихому океану и окажемся вдали от обитаемой земли, что станется с проектами Неда Ленда?

В этом нам предстояло вскоре удостовериться. «Наутилус» шел быстро, мы перешли Южный полярный круг, обогнули мыс Горн и 31 марта в семь часов вечера очутились против южной оконечности Америки.

Все выстраданное к этому времени было забыто. Долгое пленение среди льдов изгладилось из нашей памяти, и мы стали думать о будущем. Капитан Немо не появлялся ни в гостиной, ни на палубе. Я следил за направлением «Наутилуса» по отметкам на карте, которые делал помощник капитана, и в тот вечер, к великой моей радости, стало очевидным, что мы возвращаемся на север по Атлантике.

Я сообщил Неду и Консейлю о результате своих наблюдений.

— Хорошая новость, — сказал канадец. — А куда идет «Наутилус»?

— Не знаю, Нед.

— Неужели капитан после Южного полюса захочет попасть на Северный и вернется в Тихий океан через знаменитый Северо-Западный проход?

— От него всего можно ждать, — сказал Консейль.

— В таком случае мы ему не спутники! — заметил канадец.

— Как бы то ни было, — продолжал Консейль, — капитан Немо — молодец, и мы не пожалеем, что были с ним знакомы!

— Особенно когда с ним расстанемся! — добавил Нед Ленд.

На следующий день, 1 апреля, «Наутилус» всплыл на поверхность. За несколько минут до полудня мы видели берег на западе. Это была Огненная Земля, открытая Магелланом и названная им так по обилию столбов дыма, которые поднимались из туземных хижин. Огненная Земля — архипелаг, раскинувшийся лье на тридцать в длину и на восемьдесят в ширину, между 53° и 56° южной широты и 67°502 и 77°152 западной долготы. Берег показался мне низменным, но вдали возвышались отвесные горы. Передо мной мелькнула даже гора Сармиенто высотой две тысячи семьдесят метров над уровнем моря. Имеющая вид пирамиды, эта гора состоит из сланца, и ее остроконечная вершина предвещает хорошую или плохую погоду, смотря по тому, задернута она облаками или видна ясно, как сообщил мне Нед Ленд.

— Отличный барометр, мой друг, — сказал я.

— Да, барометр хоть куда! Ни разу он меня не обманул, когда я ходил по изгибам Магелланова пролива.

В это время вершина отчетливо выделялась на фоне неба.

Это предвещало хорошую погоду.

И предвещание сбылось.

«Наутилус», погрузившись под воду, приблизился к берегу, вдоль которого прошел несколько миль. Сквозь иллюминаторы я видел длинные лианы гигантских фукусов, водорослей с грушевидными пузырями, несколько видов которых были представлены в приполярных морях. Их гладкие и клейкие стебли достигают трехсот метров в длину, они толще указательного пальца, очень прочные и служат нередко причальными канатами для судов. Водоросль, известная под названием вельпа, устилала дно своими листьями длиной фута в четыре. Тут гнездились и находили пищу мириады крестовидных моллюсков, морских раков и каракатиц. Здесь же выдры и тюлени роскошно обедали, по английской моде заедая рыбу морскими овощами.

По этим роскошным, плодовитым глубинам «Наутилус» летел с предельной скоростью. К вечеру он подошел к Фолклендским островам, и на следующее утро я увидел горные вершины этих островов. Глубина моря была средняя, и я подумал не без основания, что два больших острова, окруженных множеством маленьких островков, должны были когда-то быть частью Магелланова материка. Фолкленды были, вероятно, открыты знаменитым Джоном Девисом, который их назвал Южными Девисовыми островами. Впоследствии Ричард Хоукинс переименовал их в острова Девы Марии. В начале XVIII века их стали звать Мальвинами французские рыбаки из Сен-Мало, и, наконец, англичане, владеющие ими ныне, назвали их Фолклендскими островами.

Мы здесь достали сетями прекрасные водоросли, в том числе замечательный фукус, ствол которого был облеплен ракушками превосходного вкуса. Дикие гуси и утки стаями прилетали на палубу и скоро перешли в нам на камбуз. Из рыб меня особенно привлекли бычки двадцати сантиметров длиной, усеянные беловатыми и желтыми пятнами.

Любовался я и медузами. Иные из них напоминали полусферический, очень гладкий зонтик с темно-красными полосами и с двенадцатью фестончиками по краям. Другие представляли собой опрокинутую корзинку, из которой грациозно свешивались широкие листья и длинные красные веточки. Они плыли, загребая четырьмя листовидными губными щупальцами и распустив по течению множество длинных тонких щупальцев. Мне хотелось сохранить несколько видов этих нежных зоофитов, но они не что иное, как тень или нечто неосязаемое вне своей родной стихии.

Когда последние высоты Фолклендских островов исчезли с горизонта, «Наутилус» погрузился на двадцать пять метров и пошел вдоль американского берега. Капитан Немо все не показывался.

До 3 апреля мы не отходили от берегов Патагонии, плывя то под водой, то на поверхности. «Наутилус» миновал широкий лиман, образуемый устьем Ла-Платы, и находился 4 а преля на траверзе Уругвая. Он держал курс на север, следуя причудливым изгибам берегов Южной Америки.

С того дня, когда мы оказались на борту «Наутилуса», мы прошли шестнадцать тысяч лье.

К одиннадцати часам утра мы перешли тропик Козерога у тридцать седьмого меридиана и миновали мыс Фрио. К неудовольствию Неда Ленда, капитан Немо, видимо, не любил соседства этих заселенных берегов Бразилии и шел со скоростью, от которой кружилась голова. Самые быстрые рыбы и птицы не могли за нами угнаться, и все естественные богатства этой области Атлантики остались для нас тайной.