Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)

Он поднес к глазам часы. На электронном табло размеренно мигали нули. Попробовал понажимать на кнопки, но ничего не изменилось. Похоже, часы сломались. Наверное, стукнулись обо что-то, когда спускался в подвал.

В палату ввалился неповоротливый Дум-Дум, держа в руке большую тарелку. Он, как всегда что-то пробурчал и поставил тарелку перед пленником.

Пашка недоверчиво уставился на завтрак. Это была какая-то каша – белая, почти прозрачная и наверняка невкусная. Но ему очень хотелось есть, поэтому он взял ложку и попробовал.

Каша почти не имела вкуса. Она была холодная и напоминала клей для обоев, который Пашка размешивал, когда родители делали ремонт. И еще кусок сырого липкого хлеба на закуску.

Он смог проглотить только пять неполных ложек, после чего с отвращением отпихнул тарелку. От этой еды совсем не прибавилось сил, наоборот стало хуже. Каша лежала в животе, как кусок льда, от нее шел холод.

– Как там наш новый пациент? – послышался писклявый голос Горлоноса. – Все еще не хочет лечиться?

Доктор показался в дверях, потирая ладошки. Он по-хозяйски оглядел палату и подмигнул мальчику сквозь очки.

– Тебе у нас понравилось? Ладно уж, молчи, сам вижу, что понравилось, – и, повернувшись к Дум-Думу, важно проговорил: – В процедурную его.

Дум-Дум пробурчал что-то и вкатил скрипучую железную кровать на колесиках. Затем схватил мальчика своей грубой лапой и заставил лечь. Пашка вдруг увидел, что его хотят пристегнуть к каталке ремнями. Он попытался соскочить на пол, на Дум-Дум прижал его лапой, едва не раздавив ребра.

– Поехали! – скомандовал Горлонос, и тележка заскрипела колесами. Все, что мог сейчас Пашка, это лишь смотреть по сторонам. Его катили по сумрачному коридору. Стены были зелеными от плесени, кое-где они блестели от сырости.

Было много дверей, и Пашке иногда казалось, что он слышит из-за них голоса. Потом он оказался в большом круглом зале. Здесь стояли массивные железные шкафы, старые, покрытые ржавчиной и пылью. Их было много, они громоздились друг на друге.

Из зала выходили четыре коридора, и у каждого выхода высились зловещие серые статуи: одинаковые люди в длинных плащах с капюшонами. Они стояли, протянув вперед и вверх длинные костлявые руки. Их лиц невозможно было рассмотреть, да и не очень-то хотелось. Мальчик догадывался, что под капюшонами что-то отталкивающее, злое, страшное.

Наконец, каталка скрипнула в последний раз и остановилась. Пашку привезли в процедурную палату. Это была просторная комната без окон с кафельными стенами. Серый отсыревший потолок, казалось, провис на середине. На металлических стеллажах блестели бутыли из темного стекла, теснились плотно закрытые банки и жестяные коробки с пятнами ржавчины.

– Страшно? – тихо рассмеялся Горлонос, заметив, как Пашка крутит головой. – Это хорошо, что ты боишься. Это значит, не любишь болеть. Ну-с… – он потер ладошки, – думаю, надо приступать.

Мальчик весь съежился и зажмурил глаза. Он не мог даже представить, что собирается с ним делать сумасшедший доктор. Тем временем Горлонос притащил одну из жестяных коробок и начал греметь инструментами. Дум-Дум переминался у стены и негромко бормотал сам с собой. Его крошечные глазки поблескивали, как две пуговки, черный язык то и дело вываливался изо рта.

– Никак не решу, – проговорил доктор, – что с тобой делать.

– Ничего не надо делать! – тут же отозвался Пашка.

– Не-ет, тебя надо обследовать, – голос доктора звучал гулко в этой почти пустой каменной комнате. – Только не знаю, как. Как ты сам хочешь?

– Я никак не хочу. Отпустите меня домой.

– Еще одно лишнее слово, – глаза Горлоноса сощурились, блеснули острые зубы, – и я велю Дум-Думу зашить тебе рот! Будешь еще болтать?

Пашка замотал головой. Лучше никого тут не злить.

– Я придумал, – сказал Горлонос. Ты сам выберешь, как нам тебя обследовать. Ты будешь доставать таблетки из этой баночки. Попадется красная – мы с Дум-Думом посмотрим, что у тебя внутри. Синяя – проверим, что будет, если тебя опустить на полчаса в яму с ядовитыми пауками. Если желтая – возьмем кровь на анализ. Литра два или три, не больше… А если, например, белая… Ну, ладно! Доставай таблетки!

Пашка почувствовал, как его руки коснулся край холодной стеклянной банки. У него мурашки пошли по коже – и от холода, и от страха.

– Ну, хватит трястись, доставай таблетки! – прикрикнул Горлонос.

В углу заворочался и запыхтел Дум-Дум. Кажется, он тоже рассердился. Пашка прикоснулся пальцами к таблеткам, которые были насыпаны в банке. Они все казались одинаковыми, нипочем не угадать, какую вытянешь. Впрочем, какая ни попадется – все плохо.

И все же он никак не мог решиться. Горлонос нетерпеливо засопел, оскалил зубы и наконец проговорил:

– Та-ак, мальчик не хочет лечиться. А ну-ка, Дум-Дум, сделай ему укольчик.

Пашка услышал, как Дум-Дум заворочался, забормотал и начал приближаться. Перед глазами появилась его уродливая неловкая лапа, сжимающая стеклянный шприц с толстой ржавой иголкой.

– Нет! – закричал мальчик. – Я все сделаю! – и, схватив первую попавшуюся таблетку, он вытащил ее наружу.

– Зеленая, – разочарованно вздохнул Горлонос. – Это значит, барокамера. – М-да… Жаль, конечно, что ты не вытащил черную, например…

Пашка весь напрягся. Какая еще барокамера? Что за мучение они придумали? Может, это еще похуже, чем все ядовитые пауки вместе взятые!

Дум-Дум покатил тележку к стене. Пашка по-прежнему был привязан, он смог лишь немного приподнять голову. И увидел перед собой очередную ржавую дверь с тяжелым засовом.

Дум-Дум с усилием отворил дверь. Пашка увидел нутро старой газовой печи, размером с небольшую комнатку. Проступили ряды обожженных кирпичей, почерневшие трубы. Эта печь давно уже не знала огня, здесь были только тьма и холод, как и везде вокруг.

– Закатывай его туда, – руководил Горлонос. – Осторожнее, не сломай тележку, дубина! Аккуратнее с пациентом, он нам еще пригодится.

Дверца захлопнулась с оглушительным грохотом, и Пашка остался в совершенной темноте. Он не слышал ни звука, все заглушали удары собственного сердца. Он ждал, что последует дальше – ведь не просто так его сюда сунули.

Барокамера… Мальчик припоминал, что в такой штуке, кажется, тренируют космонавтов. Значит, будут откачивать воздух? Горлонос говорил про исследования… Неужели он хочет проверить, сколько ребенок продержится без воздуха?!

Впрочем, дышалось пока легко, если не считать убийственного запаха плесени. Было очень тихо, железная дверца словно отрезала весь мир.

В следующее мгновение Пашка замер от ужаса. Он ясно услышал, как совсем рядом кто-то ворочается. Этого не могло быть, печь казалась совершенно пустой.