Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)

– А ну, поднимайся, безмозглая дубина! – скомандовал Горлонос. – А то сейчас сам отправишься в барокамеру.

Огромный Дум-Дум при этих словах вдруг жалобно заскулил и затрясся всем своим могучим телом. Даже железный протез задрожал, выбивая дробь на каменном полу.

Все-таки он собрался с силами, сел. Затем нащупал металлическую пластину на голове, вцепился в нее пальцами и с усилием оторвал. На месте уха оказалась большая треугольная дыра. Дум-Дум попробовал сунуть туда палец, но не смог попасть.

– Сиди тихо, я сам посмотрю, – велел Горлонос и повернулся к коробке с инструментами. Он выбрал длинную металлическую палочку с крючком на конце и сунул ее в дыру на голове помощника. Оттуда тут же выбежала целая стая тараканов.

– Хорошо? – спросил Горлонос. – Или еще поскрести?

Дум-Дум вместо ответа постучал ладонью по голове. Из дыры тут же выскочила небольшая рыжая крыса, она испуганно пискнула, царапнула коготками пол и забилась в какую-то дыру.

– Все, можешь вставать, – разрешил Горлонос.

Дум-Дум поднял свою ржавую заплатку и одним ударом прилепил ее на место. Затем попытался встать, но снова покачнулся и с грохотом рухнул на пол. Заплатка опять отлетела в сторону. Теперь уже Дум-Дум не шевелился и не ворчал, он лежал неподвижно.

– Ох, беда мне с этими помощниками, – пожаловался Горлонос. – Не хотят как следует лечиться, а потом валятся с ног.

– Я не валюсь, я здоровый, – вставил Пашка.

– Молчать! Ты будешь здоровый, когда я так решу.

Подойдя к каталке, Горлонос быстро освободил Пашку от ремней.

– Встать! – Пашка поспешно вскочил. – Возвращайся в свою палату. И не вздумай болтаться по больнице, если не хочешь повстречаться со Сторожевым Крестом.

– Но я не помню, где моя палата, – развел руками Пашка.

– Не волнуйся, заходи в любую свободную. Если понадобишься, я тебя найду. Все, иди прочь с моих глаз!

Глава 4. Голос из окна

Пашка оказался совершенно один в пустом коридоре. Лишь одна мысль металась в его голове – как бы воспользоваться случаем и сбежать отсюда. Правда, Горлонос говорил про какой-то сторожевой крест…

«Пойду по коридору, – решил наконец мальчик. – Попробую найти выход. А если поймают, скажу, что искал свободную палату».

Вокруг было полно дверей, и за любой из них мог оказаться выход. Но Пашка боялся их открывать – вдруг там окажется еще какой-нибудь псих, который без слов бросится и разорвет тебя на части.

Он медленно шел по коридору, прислушиваясь и с опаской глядя по сторонам. Говорят, выход из любой пещеры можно найти со свечкой. Куда огонь клонится – туда и нужно идти, там сквозняк, а значит – выход. Но где тут взять свечку?

Через минуту мальчик оказался в круглом зале, где стояли мрачные статуи в капюшонах и громоздились железные шкафы. В четыре конца уходили четыре сумрачных коридора, полные одинаковых железных дверей. Мальчик нерешительно остановился. Он рассудил, что каждый коридор куда-нибудь да ведет – к двери, к лестнице, к выходу.

«Лучше, лучше, лучше всех, а вот этот лучше всех», – вспомнил он детскую считалочку и зашагал наугад. Серые статуи проводили его недобрыми взглядами из-под капюшонов.

Мальчики старался идти неслышно, чтобы не пропускать ни одного звука вокруг. Возле одной двери он задержался – показалось, что оттуда доносится голос. Он на цыпочках подошел и приложил ухо к холодному железу.

Он сразу понял, что за дверью кто-то поет грустную колыбельную песню. Разобрать слова было невозможно, но мелодия оказалась такой печальной, что Пашке вдруг стало ужасно жалко и себя, и всех, кто оказался здесь, в этих мрачных таинственных подземельях.

«А что если открыть дверь? – подумал он. – Ведь ничего страшного не будет? Ну, просто скажу, извините, ошибся…»

После недолгих колебаний он взялся за шершавую холодную скобу. К его удивлению дверь открылась очень легко. За ней была такая же камера-палата, в которой он сам успел посидеть, там горела тусклая масляная лампа. Женщина, замотанная в серые полотнища, укачивала ребенка и напевала колыбельную.

И тут у Пашки все похолодело. Никакой там был не ребенок. Женщина держала на коленях здоровенную ящерицу, ее морщинистые лапки торчали в стороны, хвост свешивался до самого пола.

– Мама, тут кто-то есть, – пропищала ящерица.

Женщина испуганно подняла глаза, охнула и… растаяла в воздухе. Осталась только лампа, но она погасла.

Пашка вылетел в коридор, изнемогая от страха. Ну и дела! Вот и ходи теперь по коридорам, проверяй двери… Такое увидишь, что ноги не унесешь!

Через некоторое время он сумел успокоиться. Ведь ничего страшного не произошло, никто не напал, не бросился, не покусал…

Он пошел дальше. Попробовал открыть одну дверь, другую – все они не поддавались. То ли заперты, то ли приржавели.

Наконец, коридор кончился. Никакого выхода тут не оказалось, а была лишь куча старого хлама – обломки мебели, мятые ведра, какие-то коробки, комки бумаги и ветхие тряпки. Пашка с грустью вздохнул, пошевелил носком ботинка мусор – вдруг там окажется что-то полезное. Но откуда тут взяться полезному?

Пора было возвращаться в свою палату или искать другую, свободную. Пашка и так слишком долго бродил, Горлонос мог это заметить. Вдобавок, в коридоре было холодно, и мальчик совсем озяб.

Он пошел обратно и просто так наугад толкнул одну из дверей. Оказалось, открыто. Там была такая же кровать и такое же окно под потолком.

Окно… Пашке в голову пришла одна мысль. Он сбегал к куче хлама и притащил два ящика. Теперь, если один поставить на кровать, а второй – на первый, можно легко дотянуться до окна.

Он так и сделал. Ящики покачивались и поскрипывали под его весом, но казались достаточно надежными. Забравшись наверх, Пашка с нетерпением выглянул в окно.

Как ни странно, он увидел то же самое, что и прошлый раз – кусочек заросшего сада и двух деревенских ребят. Казалось, они не пошевелились с тех пор, хотя прошла уже целая ночь и половина дня. Странно, было и то, что окошко выходило на то же самое место, хотя, Пашка был уверен, что находится совсем в другой палате.

– Ребята! – негромко позвал он. Затем набрался храбрости и во весь голос крикнул: – Эй, ребята, я здесь!

Они так и не шелохнулись. Пашку посетила странная мысль, что во всех окошках ему просто показывают одинаковую картинку.

Только он так подумал, как свет загородила чья-то голова. Мальчик едва не свалился от неожиданности, но вовремя схватился за край окна. Он пригляделся – на него смотрело страшное одноглазое лицо.

– Корнеич! – с изумлением проговорил мальчик.

– Здравствуй, малыш, – голос старика был грустный. Он, похоже, не собирался ругаться на то, что застал постороннего в заброшенном подвале.