Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

— Возможно.

— Опасность неминуема?

— Нет еще.

— «Наутилус» сел на мель?

— Да.

— И это произошло вследствие чего?

— Не от беспечности или неопытности человека, а от каприза природы, Аронакс. Людские законы можно отвергать, можно им не повиноваться, но против законов природы не пойдешь!

«Нашел время для высказывания философских мыслей, — подумал я. — Это не ответ».

— Можете вы мне сказать, если так, что за причина…

— Перед нами перевернулась огромная льдина, профессор. Вы, вероятно, знаете, что вода мало-помалу подмывает основание ледяных гор и они опрокидываются, так как у них меняется центр тяжести. Это и случилось. Ледяная глыба перевернулась и толкнула «Наутилус», который плыл под водой, затем она очутилась ниже, скользнула под его корпус, приподняла и подкинула его выше, где он и засел, накренившись.

— Нельзя ли как-нибудь освободить «Наутилус»? Выкачать воду из резервуаров…

— Я уже распорядился. Слышите, как действуют насосы? Посмотрите на манометр — мы поднимаемся. Но ледяная глыба поднимается вместе с «Наутилусом», и до тех пор, пока что-нибудь ее не остановит, положение наше не улучшится.

Действительно, «Наутилус» поднимался с креном на правый борт. Без сомнения, он выровняется, если ледяная глыба остановится, но если она будет подниматься с нами до самых сплошных льдов? Тогда нас сплющит между двумя ледяными поверхностями! Признаюсь, было о чем задуматься!

Капитан Немо часто поглядывал на манометр. Мы всплывали, сохраняя угол наклона, и поднялись уже футов на полтораста.

Вдруг мы почувствовали легкое сотрясение корпуса. Очевидно, «Наутилус» стал выпрямляться. Картины на стенах приняли нормальное положение.

Затаив дыхание, мы молчали, наблюдая, как выравниваются пол и стены.

Прошло десять минут.

— Наконец мы стали прямо! — воскликнул я.

— Да, — сказал капитан Немо и пошел к двери.

— А мы всплывем, капитан?

— Конечно, Аронакс. Когда выкачают воду из резервуаров, мы поднимемся на поверхность.

Капитан ушел. Вскоре по его распоряжению «Наутилус» сбавил ход, чтобы не удариться о нижнюю часть торосов.

— Выскочили! — сказал канадец.

— Да! — отвечал я. — Нас могло сплющить между льдами, или, по крайней мере, мы рисковали очутиться в ледяной тюрьме. И тогда, без воздуха… Да, мы отделались благопо лучно!

— Если только отделались! — ворчливо сказал Нед Ленд.

Я не хотел вступать в бесполезный спор и ничего ему не ответил. К тому же в эту самую минуту открылись иллюминаторы и ослепляющий свет снаружи ворвался в салон.

Мы плыли между сверкающими ледяными стенами. Громадная подводная поверхность сплошных льдов расстилалась над нами, как гигантский потолок, а снизу под нами зацепилась за боковые стенки перевернувшаяся ледяная глыба. «Наутилус» шел по настоящему ледяному тоннелю около двадцати метров шириной в спокойной воде.

Льды переливались и сверкали в электрическом свете, как алмазы, сапфиры и изумруды. Это был ослепительный рудник различных самоцветов.

— Ах, какая красота! — говорил Консейль. — Ах, как прекрасно!

— Да, Консейль, прекрасное зрелище! — отвечал я. — Ведь прекрасно, Нед?

— Разумеется, прекрасно! — с гневом отвечал канадец. — Я ничего такого отроду не видывал! Да за это зрелище мы можем дорого поплатиться. Знаете что, господин Аронакс? Не следовало нам всего этого видеть: если Господь запрещает что-то показывать, так на то не следует глядеть!

Я хотел ему ответить, но Консейль мне помешал. Парень вдруг вскрикнул, и я невольно обернулся.

— Что с тобой, Консейль? — спросил я.

— Пусть их честь закроют глаза! — вскрикнул Консейль. — Пусть их честь не смотрят!

Консейль кричал, закрыв себе лицо руками.

— Да что с тобой, Консейль?

— Я не вижу, я ослеп!

Я невольно посмотрел в иллюминатор, но невыносимый блеск тотчас же заставил меня зажмуриться.

Я понял, в чем дело. «Наутилус» прибавил скорость и шел теперь чрезвычайно быстро. Стены, до сих пор сверкавшие ровным ярким светом, вдруг превратились в огненные полосы, и мы мчались словно обвитые молниями.

Иллюминаторы закрылись, но мы еще долго стояли, закрыв глаза руками.

— Ну! — сказал Консейль, оправившись. — Я бы этому не поверил!

— А я и сейчас не верю! — ответил Нед Ленд.

— Когда мы вернемся домой, на твердую землю, после зрелищ таких чудес природы, — добавил Консейль, — так уже там ничему не будем удивляться! Теперь твердая, обитаемая земля нам нипочем!

Эти слова достаточно показывали, до какой степени был возбужден невозмутимый фламандец.

Но Нед Ленд тотчас же постарался окатить нас холодной водой.

— Обитаемая земля! — сказал он. — Будьте уверены, приятель: нам на обитаемой земле уже не бывать!

Было пять часов утра.

Вдруг опять толчок!

Я догадался, что нос «Наутилуса» натолкнулся на льды.

— Наверно, капитан поворачивает в сторону, — сказал я, — возможно, тоннель в этом месте отклоняется в сторону…

Во всяком случае, мы пройдем…

Но, вопреки моему ожиданию, «Наутилус» дал задний ход.

— Мы назад идем? — спросил Консейль.

— Да, — ответил я, — назад… В этом месте, видимо, нет выхода из тоннеля.

— Что ж тогда делать, если нет выхода и…

— Мы повернем назад и выйдем через южный выход. Вот и все!

Я, говоря это, вовсе не был спокоен, но постарался принять вид человека, уверенного в успехе.

«Наутилус» все шел назад.

— Вот и задержка! — сказал Нед Ленд.

— Не беда! — отвечал я ему. — Два-три лишних часа промедлим и выберемся!

— Да, если только выберемся! — сказал канадец.

Несколько минут я ходил взад и вперед, из салона в библиотеку и обратно. Нед Ленд и Консейль сидели молча. Наконец я сел на диван, взял книгу и начал ее машинально пробегать глазами.

Через четверть часа Консейль подошел ко мне и спросил:

— Что их честь изволят читать? Очень это интересно?

— Очень интересно, Консейль, — отвечал я.

— Еще бы! Их честь изволят читать книгу их же чести!

Свою книгу!

— Разве?

Действительно, я держал в руках свое собственное произведение «Тайны морских глубин».

Я отбросил книгу и снова стал расхаживать по комнате.

Нед Ленд и Консейль встали, собираясь уйти.

— Останьтесь, друзья! — сказал я. — Лучше сидеть вместе, пока… пока не выберемся из этого тупика.

— Как угодно будет их чести, — ответил Консейль.

Прошло несколько часов. Я часто смотрел на приборы, развешанные по стенам. Манометр показывал, что «Наутилус» держится на глубине триста метров; компас указывал, что он направляется к югу, а лаг — что он идет со скоростью двадцать миль в час.