Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона

Кандидаты, скрестив на груди руки, покорно опустили головы. Высокая леди занялась юношей, а жрец, мельком глянув на розовую пухлую попку, поднял отроковицу и сам опустился перед ней на колени. Издав непонятные звуки, он облобызал ее лодыжки, колени и грудь, затем, пригнув к себе, поцеловал в губы. Последний поцелуй пришелся в волосяной треугольник лобка. Точно такую же процедуру жрица проделала с парнем, после чего произошел обмен и сцена повторилась. Далее молодых опять опустили на коврик, и жрец, хлопнув бичом, нанес каждому по четыре удара. Проступившие на коже следы показали, что порка была отнюдь не шутейной. Будущая ведьма даже не смогла сдержать слез.

Всхлипывая и шмыгая носиком, она повторяла подсказанные жрецом слова клятвы:

— Я, Мелузина, в настоящем одна из могущественных, по моей свободной воле и в согласии с торжественной клятвой, буду хранить в тайне и никогда не разглашу секреты Искусства, исключая посвященных должным образом лиц, если за них ручаются братья и сестры по Искусству. Я клянусь моими надеждами на будущую жизнь исполнить мои намерения, и пусть поразит меня магическое оружие, если я нарушу эту торжественную клятву.

Наблюдая за неофиткой со спины, что было не худшей позицией, ибо личико явно подкачало, Борцов припомнил слова торжественного обещания юных пионеров. Кажется, это было в третьем классе. Церемония происходила на школьном дворе, где вожатый объяснил символическое значение красного галстука, трех его концов, знаменующих нерушимое единство партии, комсомола и пионерии.

«К борьбе за дело Ленина — Сталина будьте готовы!»

«Всегда готовы!»

Салют!

Умиляла серьезность, с которой несли отъявленную чушь. Что поделать, коли люди, тщась выделиться из общей массы, будь то племя или так называемый класс, не могли обойтись без ритуальных дурачеств.

Неужели паттерны архетипа всему виной? Или изгнание из Эдема? Еще и семья толком не сложилась, а Каин уже убил Авеля.

Борцову посчастливилось быть свидетелем самых диких обрядов инициаций. От выбивания передних зубов до вживления камешков под кожу детородного члена. По сравнению с ними, порка казалась невинной шуткой. Прием в тайное общество «Леопардов» сопровождался форменной пыткой: на руку кандидату надевали горшок с красными муравьями. А прижигание каленым железом? Расписка кровью? Вымерение «нордических черепов»? Человечество в равной мере достойно и восхищения, и презрения. Все зависит от точки зрения.

Стоя у самой границы освещенного пятачка, Ратмир всем своим видом стремился показать, что он и не думает прятаться. Однако его присутствие почему-то так и осталось незамеченным. Время близилось к одиннадцати, когда, если, конечно, уорчестерская братия придерживалась установленного церемониала, должен был начаться настоящий шабаш.

Вручив новобранцам атрибуты власти — нож с черной ручкой и свиток, покрытый колдовскими фигурами, жрец объяснил, как и посредством чего сподручнее принудить, а то и покарать, непослушного духа. Получив подробную инструкцию, тинейджеры были торжественно причислены к волшебникам Великой Богини. Оболганная Артемида получила еще одну пару обалдуев.

На сем первый акт подошел к концу.

Пышненькая пулярочка Мелузина и ее нечесанный кавалер, назвавшийся (кажется, в честь хранителя первого часа дня Юпитера — четверга) Сашиелем, уже одетые согласно ковенской моде, принимали братские поздравления. Общее ликование сопровождалось свистом и гиканьем, как на рок-концерте. К счастью, обошлось без срамных поцелуев.

Борцов опасался, что дело вообще закончится оргией. Занятый своими мыслями, он пропустил исчезновение главных лиц. И жрец, и жрица незаметно сгинули с глаз. Словно сквозь землю провалились. Оставшись без верховного руководства, общество, как это обычно бывает на вечерниках, разбилось на отдельные группки и предалось болтовне. Ближайшая к Ратмиру тройка разбитных дамочек с увлечением обсуждала меню предстоящей трапезы. Подробно перечислялось, кто и чего принес для общего стола. Как видно, вичи успели изрядно проголодаться. Набор блюд был вполне заурядным: ни жаб, ни ящериц, ни, боже упаси, абортированных младенцев. Гвоздем программы должен был стать испеченный самой жрицей пирог в виде полумесяца и сладкий шерри особой выдержки, привезенный из Бостона братом Сотером — Торндайком в миру: милые леди называли его то так, то эдак. В их преувеличенно восторженных восклицаниях ощущалась затаенная зависть к жрице. Борцов отметил, что серповидные лепешки в честь Гора готовили еще египтяне. И вьетнамцы лепят маленькие луны из клейкого риса на праздник Тет, и у евреев, кажется, есть такое, обсыпанное корицей, печенье.

Неизвестно, куда бы еще могли завести его этнографические сопоставления, если бы не звонок, возвестивший о начале второго акта. Вернее, свист. Дикий, ни с чем не сообразный, он взвился над лесной чащей и острым штопором впился в барабанные перепонки. Для мирно беседующих поклонников Дианы он оказался почти столь же неожиданным как и для самого Ратмира. Они остолбенели на миг, словно школьники, застигнутые с наркотической сигаретой, но тут же опомнились и заскакали, срывая с себя и без того необременительные одежды. Вой, истерический хохот, стоны — все смешалось, как в охваченной пожаром бане, куда привезли сумасшедших.

На поляну выскочила рыжая Эбигайль в распахнутой на груди газовой блузке. Имитируя полет ведьмы, она совершала немыслимые прыжки, зажав между бедер ручку своего помела, подозрительно напоминавшую фаллос. Беснующиеся дианиты, взявшись за руки, окружили ее плотным кольцом, испуская вопли восторга.

Пока продолжалось бурное ликование, так же стремительно и нежданно вылетел жрец, но был он уже в люциферовской маске, что прежде свисала над жертвенником. В правой руке он с трудом удерживал меч, а левой потрясал фаллоподобной, как и ведьмина метла, дубинкой.

Пятикратно облобызав лысеющего Приапа, Эбигайль подставила ему для поцелуя живот. Сладострастно стеная, она отбросила метлу и швырнула в костер свою белую блузку, которая тут же вспыхнула и взлетела над пламенем, обратясь в прозрачные хлопья.

— Страшный владыка смерти и воскрешения, — возопила она, воздев руки к небу, ослепленному дымом и отсветами огня. — Владыка жизни, дающий жизнь, ты, чье имя есть тайна тайн, ободри наши сердца! Засияй чистейшим светом в нашей крови! Принеси нам воскрешение! Нас нет вне богов! Снизойди, мы молим, на слугу твоего и жреца!

— Принеси нам воскрешение! — вторило колдовское братство, образовав вокруг нее танцующий хоровод.

— Снизойди на нас! — неузнаваемо низким голосом трижды выкликнула Эбигайль.