Марвин Мински - Выбор по Тьюрингу

– А честно ли это по отношению к Пентагону, Брайан? Они все-таки имеют долю в этой компании, – с улыбкой сказал Рохарт. – Впрочем, учитывая ваше принудительное заключение, я постараюсь забыть, что вы мне об этом сказали.

– Спасибо. Во всяком случае, даже если не считать этого, возможных применений более чем достаточно. В сущности, МИ теоретически может заниматься любой умственной деятельностью, какая под силу человеку. Возьмите, например, предупреждение аварий. Существует множество людей, которых мы заставляем делать невероятно нудную работу. Вот хороший пример – капитаны кораблей и летчики. Когда-то это были героические профессии, овеянные романтикой, но теперь почти все там автоматизировано, а то, что осталось, сводится к выполнению мучительно однообразных действий. К тому же невозможно добиться того, чтобы человек постоянно сохранял сосредоточенность. Он может сделать ошибку, которая приведет к катастрофе. С роботами этого не случается, они ничего не забывают и не теряют бдительности. Коммерческие авиарейсы уже летают на автопилоте, а летчик управляет рулями, двигателями, всеми системами самолета через посредство компьютеров. Пилот-МИ выполнит такую работу куда лучше – он будет непосредственно взаимодействовать с компьютерами, а если возникнут какие-нибудь трудности, брать управление на себя. Никакой усталости, никаких ошибок.

– Ну, я не хотел бы летать на самолете без пилота. А что, если что-нибудь пойдет не так, если возникнет ситуация, на которую машина не запрограммирована?

– Рохарт, у нас сейчас 2024 год! Ничего подобного больше не случается. Сегодня человек, летящий в небе, находится в большей безопасности, чем стоящий на земле. Гораздо больше шансов, что вас убьет током ваш тостер. Неисправность самолета намного менее вероятна, чем внезапное сумасшествие пилота. Но есть еще одна область применения МИ, которая, я убежден, намного обширнее, чем все остальные, вместе взятые. Есть продукция, которая может стать самой массовой, самой важной в мире, и рынок сбыта ее будет шире, чем у всей автомобильной промышленности, даже шире, чем у сельского хозяйства, индустрии развлечений или спорта. Долгожданный личный робот-слуга – и мы одни готовы их поставлять!

– Я согласен и в полном восторге. Немедленно передам ваши предложения правлению, и мы обсудим, что делать дальше.

– Хорошо. – Брайан положил список на стол. – Надеюсь, вы передадите это и генералу Шоркту. И при этом скажете ему, что ни одну из этих идей я разрабатывать не стану.

– То есть как?

– Очень просто. Со мной все еще обращаются как с заключенным. А в качестве заключенного я имею право в знак протеста отказаться от любой работы. Никто не может заставить меня работать, ведь верно?

– Нет, конечно, нет. – Рохарт встревожился. – Но ведь вы подписали контракт.

– Пожалуйста, и об этом тоже напомните генералу. Прошу вас, помогите мне надавить на него. Я хочу работать над всем этим – у меня руки чешутся. Но я пальцем не шевельну, пока снова не стану свободным человеком.

– Знаете, правлению это тоже не понравится, – покачал головой Рохарт, направляясь к двери.

– И прекрасно. Скажите им, пусть поговорят об этом с генералом. Теперь решать ему.

«Вот тут они зашевелятся», – подумал Брайан. Он не спеша очистил и съел банан, задумчиво глядя в окно на облака и голубое небо. Свобода? Нет, до нее еще далеко.

Выждав, когда Рохарт скроется вдали, Брайан вышел и направился в лабораторию. В нескольких шагах позади шли охранники.

Когда он подходил к лабораторному корпусу, там только что поставила свою машину доктор Снэрсбрук.

– Я вовремя? – спросила она.

– Минута в минуту, доктор. Заходите.

Она хотела что-то сказать, но подождала, пока за ними не закрылась дверь.

– Ну и что тут у тебя за секреты?

– Вот именно что секреты. Эта лаборатория – единственное место, где я могу говорить свободно, зная, что генерал меня не подслушает.

– А ты уверен, что он этим занимается?

– Подозреваю, и с меня этого достаточно. А за тем, чтобы никакого электронного наблюдения не велось здесь, следит Свен. У него это очень хорошо получается.

– Доброе утро, доктор Снэрсбрук. Надеюсь, вы себя хорошо чувствуете?

– Прекрасно, Свен, спасибо. Ты стал такой вежливый.

– Всякий должен стремиться к совершенству, доктор.

– Это верно. Ну, Брайан, в чем же твой секрет?

– Секрета никакого нет. Просто мне окончательно осточертело оставаться заключенным. Сегодня я сказал Рохарту, что больше не буду работать, пока с меня не снимут кандалы.

– Ты в самом деле намерен это сделать?

– И да и нет. Конечно, сделаю, но это только дымовая завеса, которая должна скрыть мой план. А он состоит в том, чтобы сбежать отсюда.

Доктор Снэрсбрук удивленно подняла брови:

– Тебе не кажется, что это чересчур решительный шаг?

– Ничуть. Я в превосходной форме, каждый день бегаю, да так, что охранники не могут за мной угнаться. Что вы скажете как врач – смогу я выдержать бремя свободы?

– Физически – безусловно.

– А умственно?

– Вероятно, да. Надеюсь. Ты уже полностью восстановил свои воспоминания до четырнадцатилетнего возраста. Я думаю, там еще есть пробелы, но это не имеет значения, если ты их не замечаешь.

– Мне не может не хватать того, о чем я не помню.

– Вот именно. Но дай мне собраться с мыслями. Уж слишком это неожиданно. Действительно, тебя держат здесь против твоей воли. Ты не совершал никаких преступлений, и теперь, когда «ДигиТекс» вывели на чистую воду, тебе как будто больше ничто не грозит. Да, вероятно, я должна тебя поддержать. А ты думал о том, что будешь делать, когда выберешься отсюда?

– Да. Только не лучше ли будет пока об этом не говорить?

– Вероятно, ты прав. Это касается в первую очередь тебя, и если ты хочешь выбраться отсюда, остается только пожелать тебе удачи.

– Спасибо. А теперь самый важный вопрос. Вы мне поможете это сделать?

– Ну, Брайан, с тобой просто сладу нет. – Она плотно сжала губы, но на них проскользнула едва заметная улыбка. Будучи хирургом, она привыкла принимать мгновенные решения в ситуациях, когда речь идет о жизни и смерти. – Хорошо. Я согласна. Что тебе нужно?

– Пока ничего. Только немного денег взаймы. У меня на счету всего несколько долларов – столько их там было, когда меня подстрелили. Вы можете наскрести мне десять тысяч наличными?

– Ничего себе немного! Ладно. Как только доберусь до компьютерной сети, велю продать сколько-нибудь ценных бумаг.

– От всей души вам благодарен, доктор. Вы единственный человек, к кому я мог обратиться с такой просьбой. Скажите мне, вас или вашу машину обыскивают, когда вы приезжаете сюда?