Константин Фарниев - Взорванные лабиринты

Инспектор полагал, что Райн не будет поднимать шум вокруг Дзиста — это ему невыгодно. Так оно и получилось. В среду вечером Дзист позвонил Яви домой и сообщил, что все нормально.

Яви не знал, как быть с Пул Вином. Тот по-прежнему содержался в клинике в то время, когда его следовало либо передать полиции, либо дать ему свободу.

Тайна подземного хода очень скоро стала тайной полишинеля. Все поняли, что он не погиб под развалинами виллы.

В сложившейся ситуации получалось, что Яви похитил Пул Вина и держал его в заточении. У инспектора не было никаких прямых доказательств участия Пул Вина в похищении профессора Фэтона. Каждый гражданин имеет право по своему усмотрению распорядиться своим имуществом и избирать любой вид передвижения в пространстве — даже грузовую вагонетку.

Яви представлял себе, какой поднимется шум, когда история с Пул Вином станет достоянием гласности. Держали под арестом ни в чем не повинного с точки зрения закона человека. И кто?! Отставной инспектор, совершенно частное лицо — пенсионер!

Пул Вину не давали газет, поэтому он, ничего не зная, особенно не рвался на волю.

Яви посмотрел на часы, сколько же он стоит! Потом перевел взгляд на зеркало, вмонтированное в обшивку кабины чуть выше витражного стекла. Подмигнул своему отражению и усмехнулся. Дело профессора Фэтона закрыто. Вместо него открывается дело инспектора Яви. Мысль, как ни странно, развеселила его. Он закурил и удобнее устроился на сидении. Спешить некуда. Пробка, так пробка. Лишь бы не умереть в машине от голода.

Яви возвращался от Верховного прокурора Арании, где давал объяснения.

Роттендон обратился в полицию с жалобой на самоуправные действия инспектора Яви и его помощников, которые, как он заявил, не имея ордера на обыск, ворвались на его горную виллу. Он утверждал, что разоблачения Фэтона и Неймана, с которыми они выступали по телевидению, являются самой беспардонной ложью, что он, Роттендон, не имеет к ним никакого отношения, что они никогда не содержались на его вилле и что инспектор Яви все это подстроил, чтобы свести с ним старые счеты. Роттендон потребовал оградить его от произвола полиции.

Доктор Ега сразу передал жалобу Верховному прокурору и назначил служебное дознание. Заявление пищевого короля попало в утренний выпуск столичных газет, не произведя, впрочем, особого впечатления.

Сам Фэтон и доктор Нейман уехали в заграничное турне, которое устроил им профессор Крок Суни. Фетон выступал с научными сообщениями о своем аппарате, письме и информаторе перед научной общественностью зарубежных стран. Там к нему относились куда серьезнее, чем в Арании.

Яви был рад отсутствию профессора. Хорошо, что он не читал тех аранских газет, которые поливали грязью не только следственную группу, но и самого Фэтона.

Вызов к Верховному прокурору инспектора не удивил и не испугал. Ом сразу представил прокурору материалы, касавшиеся убитой горничной, найденной на дне ущелья, и результаты дактилоскопической экспертизы, сделанной Уэбер. Данные экспертизы говорили о том, что Роттендон скрывал на своей вилле преступника-рецидивиста Итри, «человека с кольтом», которого давно разыскивает полиция. Так что показания потерпевших в этой части не вызывают никакого сомнения. А раз они говорят правду в отношении Итри, следовательно, они в самом деле содержались на вилле. Следственная группа обнаружила их в бункере, двери которого пришлось подрывать динамитом. И это есть в акте. Кроме того, следы Фэтона и Неймана обнаружены в двух комнатах, расположенных на втором этаже виллы, а Фэтон ухитрился оставить отпечатки своих пальцев даже в кабинете хозяина и не в день вторжения на виллу полиции, а гораздо раньше.

Если Роттендон так недоволен действиями полиции, пусть он объяснит, почему на его вилле скрывался преступник-рецидивист, каким образом его горничная была убита из автомата и оказалась на дне пропасти. Кроме того, Роттендону следует объяснить и другое: что вынудило его выламывать запертую на ключ дверь собственного кабинета и бежать из своей виллы, совершая головокружительный прыжок из окна второго этажа.

Инспектор заявил, что Роттендон подлежит немедленному аресту как соучастник похищения профессора Фэтона, доктора Неймана и ценностей, о которых они говорят и о реальности существования которых у него лично, инспектора Яви, нет никаких сомнений.

Прокурор принял к сведению заявление Яви и приказал ему сдать все материалы, относящиеся к делу, доктору Ега.

Инспектор ответил, что поскольку дело официально прекращено и поскольку он занимался им как детектив-любитель, не получая никакого вознаграждения от государства, он считает все материалы своей собственностью, а себя не обязанным подчиняться приказам официальных лиц в отношении этих материалов: будь то прокурор или доктор Ега. Кроме того, доктор Ега не имеет права назначать служебное дознание в отношении частных лиц, поэтому он, Яви, бывший инспектор, не считает нужным давать еще кому бы то ни было какие-то объяснения. К Верховному прокурору он приехал только из уважения к занимаемой им должности.

Инспектор знал, что делал. Снайд в спешке забыл официально оформить факт привлечения его к работе, то есть отдать приказ о зачислении на время расследования в штат Главного комиссариата.

С точки зрения закона Яви в деле был совершенно частным лицом. Он прекрасно знал Верховного прокурора, знал что тот весьма нечист на руку и от его более чем солидного состояния дурно пахнет.

Только через полтора часа рабочие очистили дорогу от обломков, закрыли широкую брешь в мостовой бетонными плитами.

Густой поток машин с черепашьей скоростью пополз. День был серый и унылый, несколько раз срывался снег, потом подул сильный ветер.

Дома Яви ждали гости: профессор Гинс и какой-то мужчина, грузный, с грубыми чертами лица. Гинс представил его, как своего близкого товарища. Соримен ждал встречи с инспектором с особым интересом. Гинс с подчеркнутым уважением отзывался о нем, а это для Лори уже имело значение.

Меньше всего сейчас инспектор ожидал увидеть в своем доме гостей из Лина.

Гинс уже успел завоевать полное расположение Марии и Ари. Последний не отходил от него ни на шаг. Лори сам настоял на том, чтобы Гинс взял его с собой, не» теперь чувствовал себя не в своей тарелке. Профессор не сказал Язи, что Соримен имеет отношение к левой политике, и Лори опасался, что, узнав об этом, Яви останется не в восторге.

Мария пригласила всех к столу. И Гинсу, и Соримену нетрудно было догадаться, что инспектору не очень весело.

— Мы к вам по делу, инспектор, — после обычных общих разговоров за трапезой сказал Гинс.