Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн.2

Дом под номером двадцать два был расположен в самых отвратительных кварталах Блоджета. Ангелина должна была ждать меня там. В это время у меня было мало шансов встретить какого-нибудь глупца, болтающегося по улице, и привлечь его внимание мокрой одеждой. К дому вел потайной ход из общественного туалета, и сейчас он мне очень пригодился. Я немедленно сбросил мокрые вещи и прошел в душ, который освежил меня и восстановил мои силы. Натянув чистую одежду, я сел в кресло и принялся за питье, восстанавливающее силы, когда открылась дверь и вошла Ангелина.

— Надо сказать, что в твое убежище ведет замечательный ход, — сказала она.

— Надеюсь, тебе он понравился, — улыбнулся я. — Но ты оставила дверь открытой, это ошибка, моя любимая.

— Никакой ошибки, дорогой, — ответила она. За ней прогремели шаги полицейских.

— Продан! — прохрипел я, вскакивая на нош. — И ты, Брут?

— Я все тебе объясню, — ответила она, приближаясь.

— Простыми словами не объяснить предательства! — заорал я, бросаясь к скрытой в стене панели. Она выставила нежную ножку, я споткнулся и упал головой вперед. Чем не замедлили воспользоваться полицейские, тут же навалившиеся на меня своими тушами.

2

Очевидно, я был не совсем в форме. Тяжеловесность копов несколько ошеломила меня, так же, как и их количество. Первые двое уже валялись без сознания, за ними последовала еще парочка. Но кто-то из них все же умудрился надеть на меня наручники и, пока я барахтался, еще один полицейский крепко схватил меня за лодыжку. Ну, и все в таком же духе. Я копошился, как гигант под муравьями. Ощущение у меня было отвратительное, словно я нечаянно свалился в мясорубку. Единственное, что мне хотелось сделать — это освободить правую руку и достать из кармана золотой значок полицейского. Наконец мне это удалось, и я бросил его через всю комнату к ногам Ангелины.

— Вот! — проревел я. — Ты заслужила это. Но не как сувенир, а как украшение твоего предательского союза с полицией!

— Как обворожительно! — произнесла она, поднимая значок, потом подошла ближе и нанесла мне сокрушительный удар в челюсть.

— А это награда тебе за то, что ты не веришь своей собственной жене. Отпустите этого типа.

Я поднялся, с меня сняли наручники. Ангелина нанесла мне еще один удар. Когда сознание прояснилось и я смог различать окружающие предметы, то увидел, что она возвращает значок полицейскому, который стоял рядом с ней.

— Это капитан Кретин, — сказала она. — Он хотел с тобой поговорить. Ты в состоянии выслушать?

Я пробормотал что-то неразборчивое и, ничего не соображая, присел на ближайший стул, потирая в недоумении подбородок и чувствуя безмерную жалость к себе. Капитан начал говорить.

— Как я уже объяснял вашей очаровательной жене, мистер ди Гриз, мы только хотели поручить вам проведение одного расследования. Был найден труп зверски убитого человека…

— Я не делал этого! Меня не было в городе в это время! Я требую адвоката…

— Джим, дорогой, прошу тебя, выслушай этого замечательного полицейского.

Она таким тоном произнесла «дорогой», что у меня в жилах застыла кровь. Я заткнулся. Моя Ангелина способна на все, если ее довести.

— Вы не поняли, никто не приписывает вам это преступление. Нам просто нужна ваша помощь. Это первое убийство на Блоджете за последние 130 лет, поэтому у нас абсолютно нет опыта в расследовании подобных дел.

Капитан достал записную книжку, чтобы освежить свою память, потом продолжил ровным, монотонным голосом:

— Незадолго до полудня, примерно в 13.10 в районе Зейтоуна начались беспорядки. Свидетели рассказывают о трех убегавших с места происшествия мужчинах. Полиция, прибывшая немедленно, обнаружила труп со множеством смертельных ран. Человек умер, не приходя в сознание… Карманы его оказались пусты. Ни бумажника, ни документов, удостоверявших его личность. Но во время вскрытия во рту у него нашли клочок бумаги. Вот он, этот клочок, — он достал смятый, изжеванный кусочек бумаги, я брезгливо взял его в руки.

На нем были нацарапаны слова «КРЫС ИЗ НИРЖАВЕЮЩИЙ СТОЛИ».

— Тот, кто написал это, наверное, и читает по складам, — буркнул я, в голове у меня еще шумело от удара маленького, но крепкого кулачка Ангелины.

— Потрясающее замечание, — сказала она, выглядывая из-за моего плеча. Интонации ее голоса были отнюдь не сочувствующими. Полицейский продолжил:

— По нашей теории жертва пыталась войти в контакт с вами. Если наше предположение верно, тогда ясно, почему он сунул этот клочок в рот, когда увидел, что на него нападают. Он не хотел, чтобы его убийцы видели эту бумажку. Вот так. Нам нужно установить личность погибшего.

Он сунул мне что-то под нос. Я моргнул, сфокусировал зрение и уставился на голографическое изображение. И меня чуть не стошнило. Это была хорошая голография, в трех проекциях, цветная, четкая. Я вертел ее и так и эдак, потом отдал капитану. Я видел множество трупов до этого, но такой…

— Все это, конечно, очень интересно, — сказал я. — Но сказать по правде, я никогда прежде не видел этого человека.

Они не поверили мне, но в конце концов у них не было выбора. Я понимал, что они думают, будто я лгу, хотя я говорил чистую правду. Полицейские задали еще несколько незначительных вопросов и наконец удалились, унося с собой часть сотрудников так и не пришедших в себя. Я пошел к бару, чтобы приготовить нам крепкую выпивку, потому что этот вечер измотал меня до предела. Но когда повернулся со стаканом в руках, то прямо в левый глаз мне уставилось лезвие кухонного ножа.

— Ну, что ты теперь скажешь по поводу предательства? — спросила Ангелина сладко-холодным голосом, словно обливая медом кусок льда.

— Моя любовь! — задохнулся я, отступая, но нож неотвратимо следовал за мной. Я почувствовал, как по моей спине сбегают противные струйки пота, и принялся осторожно сочинять. — Как ты можешь быть такой бессердечной? И такой бестолковой? Когда появилась полиция, я был уверен, что они захватили тебя и вынудили действовать против твоего желания. Поэтому я назвал тебя предательницей, чтобы они подумали, дескать, ты не имеешь ко мне никакого отношения, особенно если они собрались меня арестовать. Я сделал это, чтобы защитить тебя, моя дорогая!

— О, Джим, как я была жестока с тобой! — нож звякнул об пол, она обвила меня руками и крепко прижала к себе, я в это время старался не пролить ни капли из стаканов и, не дай бог, не облить ее. Ее руки были крепкими, объятия теплыми, а поцелуи страстными. И я почувствовал себя как крыса.

— Ладно, ладно, — задыхаясь, произнес я, когда мы сделали передышку. — Просто ты не сообразила. Теперь давай выпьем и попытаемся понять, что же происходит.