Юрий Никитин - Рассветники

Ведущий, красавец с громким голосом, но с впалой грудью, поддержал радостно:

– Мы вас понимаем, понимаем!

– Потом, – продолжал академик, – был период, когда я был украинским диссидентом и боролся за свободу Украины от России. До сих пор вспомнить стыдно. Как вы понимаете, не осталось у меня друзей – а они были! – и в их среде. И что, я несчастен? Я всякий раз приобретаю друзей на новом, более высоком уровне! У меня много друзей! На этот раз умных, ярких, интересных, а не тех друзей детства, многие из которых все еще пьют в подворотнях… если кому из них печень еще позволила дожить до этих дней.

Женщина, все так же кокетливо играя бровями, видимо, это у нее коронный номер, спросила чарующим голосом:

– Скажите, уважаемый академик, а зачем вам бессмертие?

Камнерубов взглянул на нее остро, на миг поджал губы.

– Вы красивая женщина, – сказал он после паузы, – и потому не пошлю вас… и даже не скажу, как сказал бы мужчине, что это не ваше собачье дело. Говоря очень вежливо, напоминаю, что выбор: жить или умереть – личное дело каждого. Возможно, вы сумели бы перефразировать вопрос более грамотно: «Скажите, а зачем бессмертие мне?», то я смог бы вам ответить честно, прямо и предельно искренне: «Вы правы, оно вам не нужно. Похоже, вы и эту жизнь живете зря».

Все молчали, слишком жесткий и грубый ответ, даже ведущий на миг растерялся, но тут же сообразил, что пахнет микроскандалом, а это же рейтинг, внимание прессы, аудитория, заорал радостно:

– Имеем две разные точки зрения!.. Академик Камнерубов полагает, что бессмертие должно достаться только избранным?

Все ждали, что ученый тут же смутится и начнет жалко оправдываться, что он такое не говорил, его не так поняли, он за демократию, терпимость и защиту животных, однако он выпрямился, окинул зал презрительным взглядом.

– В бессмертие войдут не все, – подтвердил он жестко. – Никого силой тащить в него не будут, а это значит, его не получат члены различных религиозных сект, а также просто дураки, которых у нас не сеют, но рождается великое множество. Лечить их не предлагаю, деньги и силы потратить можно гораздо более разумно.

Женщина заявила, капризно поджав губки:

– А я вот категорически отвергаю бессмертие! Не хочу я его, это неправильно!.. И не навязывайте!

Академик изумился:

– Навязываем? Я вообще не считаю, что это тема для дискуссий. Вам все еще кажется, что в бессмертие будут тащить?.. А вот я уверен, что однажды вы сами пришли к пластическому хирургу и просили сделать вам подтяжку лица. И даже заплатили ему за это. Немало. Не он вам платил и уговаривал, а вы ему. Не так ли?

– Да, – ответила она с достоинством. – Я всегда делаю в лучшей клинике…

– Бессмертие обойдется намного дороже, – сказал он почти злорадно, – и не вас будут до-о-олго уговаривать, понимаете, о чем я?

Я подумал, что академик герой, пришел в телестудию, преодолевая отвращение, что придется общаться вот с такими. А вообще ведущие ученые, работающие над резким продлением жизни, от подобных дискуссий просто отказываются. Для них все не только ясно, но также ясно, как должны относиться к этой проблеме все нормально мыслящие люди.

Кириченко начал доказывать, что общественное мнение играет огромную роль, с ним приходится считаться, по его решению выбираются президенты, меняется курс страны, вступают в военные блоки или выходят из них, с кем-то дружат, а с кем-то нет…

Корнилов морщился, смотрел на него с недоумением, в самом ли деле тот в это верит, наконец буркнул:

– Ты же помнишь, как на пороге начала третьего тысячелетия в Англии устроили общественный опрос, просили назвать самого выдающегося человека прошлого тысячелетия. К их конфузу, абсолютное большинство назвало Гитлера. Ну, такое просто неловко комментировать, потому общественным мнением подтерлись – это в демократичнейшей Англии! – а человеком тысячелетия назвали Эйнштейна. То есть если общественное мнение не совпало с мнением элитной группы, то это общественное мнение можно спокойно бросить в грязь. Но то был прокол, а обычно все опросы общественного мнения выдают нужный результат, если ты понимаешь, о чем я говорю…

Люцифер буркнул:

– Я вообще не понимаю, зачем делать вид, что с общественным мнением считаются.

Корнилов сказал ласково:

– Эх, вьюнош! Когда люди думают, что от них что-то зависит, они и работают лучше, и не бунтуют. Это же элементарно, Анечка!

Люцифер поморщился, раньше Корнилов называл его в таких случаях Ватсоном, но теперь уже никто не помнит, кто это взял в привычку вспоминать очаровательную Аню Межелайтис…

Урланис покровительственно похлопал Люцифера по плечу:

– Он прав. Все эти легенды о руководящем общественном мнении оставьте тем, кто весьма наивен и все еще, того, верит. Правители всегда делали и будут делать то, что нужно, а не то, что тупое большинство желает. Хотя для смягчения ситуации это всегда подносится так, что вот по желанию общественности… Как, шеф, я прав?

Я отмахнулся, все мы постоянно работаем, пусть даже в фоновом режиме, над главными проблемами, где бы ни находились, и сейчас вот я заговорил медленно и коряво, на ходу формулируя мысль:

– Стремление к бессмертию – это не наше стремление… в смысле, людёв, даже не стремление ах-ах человечества!

Корнилов сказал нетерпеливо:

– Дальше, шеф, гни дальше…

– Эту задачу, – договорил я, – поставил нам развивающийся и усложняющийся Сверхорганизм, где человечество – неотъемлемая часть процесса развития!

– Мощно задвинул, – восхитился Корнилов. – Можно прям на скрижали!

– А что это? – спросила Маринка.

– Скрижали? – переспросил Корнилов в высокомерном недоумении. – Я что, все обязан знать? А гугли на что? Скрижали и скрижали, не все надо перепроверять, иначе на всю жизнь останешься в детском садике. В общем, на скрижали шефа!

Я заметил с подозрением:

– У тебя это звучит, как будто на фонарь…

Люцифер сказал настороженно:

– А что, есть и другое толкование?

Кириченко взглянул на часы, подумал и помахал официанту.

– Еще чашку! На дорожку. Влупим горяченького да на каторгу, а то шеф уже сопит, яки тур, роет землю копытом и поигрывает хлыстом как-то намекающе…

Глава 13

Корнилов допил свой кофе, опустил чашку на столешницу бережно, на челе собрались крупные морщины.

– Да, ты прав, надо идти пахать. У нас целина, мы счастливый народ! Работой загружены по самые гланды.

Антонина сказала с лицемерным сочувствием:

– Да-да, пока молодой – надо работать! Чтобы на апгрейд конечностей насобирать жабьих шкурок. И на моск.

– Молодой? – переспросил Корнилов. – Гм… вообще-то, молодость заканчивается, как только он или она вдруг понимают, что, вообще-то, мнение насчет одной-единственной – красивая брехня. Нормальный человек может жить почти с любой женщиной… Вот как с тобой, например. Может, попробуем? А так как я это уже понял, то я уже как бы в стаде зрелых самцов и членов продвинутого общества.