Александр Громов - Ребус-фактор

Немного найдется видов животных, сравнимых с человеком по умению выкарабкиваться из передряг. Животному помогает инстинкт жизни, а человек в дополнение к нему наделен упрямой и часто безосновательной верой в Светлое Завтра. Наверное, это тоже инстинкт, не знаю.

Был назначен срок президентских выборов. На улицах случались потасовки между рьяными сторонниками тех или иных кандидатов, а когда вмешивалась полиция – били и полицию. По преимуществу люди сходились на том, что наибольшие шансы имеет Варлам Гергай. Рамон Данте, счастливо уцелевший в кровавой круговерти последних дней войны, возглавил его службу безопасности. Несколько его бойцов повсюду сопровождали «дядю» Варлама.

С каждым днем я все острее ощущал свою ненужность. Наполненные рабочей суетой дни казались мне пустыми, и каждый следующий казался пустее предыдущего. Черт знает что. Жил в лесу, участвовал в планировании операций, сам дрался, рисковал не меньше любого бойца – чувствовал себя при деле и жил полной жизнью. А сейчас?

И сейчас было дело – помогать моей родине выкарабкиваться из трясины на бережок – топкий, неуютный, а все-таки бережок. Дело нужное. И я занялся бы им со всей радостью, если бы не один вопрос: а стоило ли нам залезать в эту трясину?

Заноза в пятке, а не вопрос. Он измучил меня. В конце концов я пошел к «дяде» Варламу, общения с которым избегал в последние дни. Само собой, я выбрал для визита поздний вечер, почти ночь, когда в огромном здании бывшей Администрации почти не остается служащих, нет совещаний и уж подавно нет посетителей. Нормальный чиновник в кризисный период использует это время суток, чтобы поработать с толком, и обычно никого не принимает, но я надеялся, что для меня будет сделано исключение.

Будущий президент Тверди занимал половину крыла здания на третьем этаже. Его секретариат, аналитическая группа и предвыборный штаб меня не интересовали, и я двинулся прямо к кабинету.

Какой-то шум… Резкое дуновение воздуха…

Охранник перед дверью в приемную лежал ничком.

В первую секунду я бросился к нему, а во вторую, нащупав пульс в шейной артерии, понял: жив. Парня просто отключили хорошим ударом по голове. Одного из головорезов Рамона Данте, храброго и умелого бойца, не пристрелили из-за угла, не угостили летаргатором, а просто отключили, как мальчишку, не дав ему поднять тревогу! Не видел бы своими глазами – не поверил бы.

Третья секунда ушла у меня на то, чтобы сообразить, что я не вооружен, и заозираться по сторонам.

Никого…

В четвертую секунду я ворвался в приемную. Верх безрассудства. Почему мы иногда прем на рожон, вместо того чтобы вульгарно завопить, сзывая народ на помощь? Боимся обвинений в трусости? Глупо же.

Мне повезло. В приемной не было врагов – лишь еще один охранник вяло шевелился в углу, держась за голову и слабо мыча, да еще в приемной имел место дежурный секретарь. Этот был бледен и мелко дрожал отпавшей челюстью.

Увидев меня, он слабо пискнул горлом и мгновенно покрылся крупными каплями пота. Затем осознал и обрадовался, но восстановить так скоро дар речи оказался не способен.

– Ва… ва… о…

– Что? – шепотом закричал на него я. – Что такое? Там? – Указав на дверь кабинета, я не стал дожидаться кивка.

Ворвался – и остолбенел.

Кандидат в президенты Тверди Варлам Гергай как ни в чем не бывало сидел за письменным столом, склонившись над какими-то бумагами. Горела настольная лампа, освещая по сути одну столешницу. Полумрак кабинета казался почти космической чернотой после ярко освещенной приемной.

– Чего врываешься без стука? – поднял на меня взгляд «дядя» Варлам.

– Случилось что-нибудь? – задал я глупый вопрос.

– С чего ты взял? – проворчал он. – Что могло случиться? Кстати, раз уж ты здесь, дверь за собой прикрой.

Мои глаза довольно быстро привыкают к темноте. Возвращаясь от двери к столу, я заметил опрокинутое кресло и несколько разлетевшихся по ковру бумажных листков. Листки я собрал и положил на стол, а в кресло сел.

– Значит, все в порядке? – спросил я.

– В полном.

– Был посетитель?

Варлам понял, что таиться далее нет смысла.

– Был…

– С Марции?

Он помедлил, поморщился и пробурчал:

– А ты догадливый…

– Неофициальное лицо?

– Официальные ведут себя иначе… Ладно! – Варлам с усилием встал и, кренясь на правый бок, подошел к бару. – Раз уж ты такой проницательный… Помнишь, как мы с тобой болтали под пивко? Пива здесь нет, а крепкое есть. Хочешь?

– Нет.

– А я выпью. – Он плеснул себе в бокал. – Ты точно не хочешь? Настойка на травах с Северного материка – лучшее средство для снятия стрессов. Проверено. Ну, будь здоров! Да, сходи, пожалуйста, глянь, как там мои люди, и внуши им, чтоб не суетились. Хотя нет, сам схожу внушу, тебя не послушают…

По-прежнему кренясь и, похоже, специальным усилием воли заставляя себя не охать, он пересек кабинет и скрылся в приемной. Оттуда послышались приглушенные голоса, и вскоре Варлам вернулся.

– Вставай. Расселся. Пошли отсюда.

– Куда? – спросил я.

– Куда-нибудь. Выпьем. Сегодня надо выпить.

– А почему не здесь?

– Потому что. – Он обвел выразительным взглядом углы и потолок, а я подумал, что охрана наверняка уже не раз проверяла кабинет на отсутствие «жучков». И все равно он не верил.

Я бы тоже не поверил. «Жучок» размером с песчинку не ахти какое техническое чудо, бывают еще ползающие и летающие «жучки» с элементами интеллекта, а наши детекторы – дрянь.

Секретарь в приемной изо всех сил изображал, что ничего, ровным счетом ничего не случилось. Охранник сидел на табурете и приходил в себя. Второй охранник – в коридоре – исчез куда-то. По-моему обоим был гарантирован тяжелый приступ неврастении. Опытному, закаленному бойцу непросто представить себе, что кто-то может справиться с ним шутя, а уж пережить это стократ труднее. И не очень-то важно, что оба охранника великолепно знали: против темпированного противника у них практически нет шансов. Это все равно. Привыкший побеждать может и сломаться, сам оказавшись битым.

– Ко мне пойдем? – спросил я уже на площади.

– Нет, – помотал головой «дядя».

– А куда?

– Плакаты с моей предвыборной физиономией еще не расклеены, – сказал он. – Отсутствие телевидения и плачевное состояние газетного дела дают нам неоценимую возможность посидеть в кабаке и не быть узнанными. Пошли.

– А дойдешь?

– Уж как-нибудь. Меня ведь не хотели искалечить.

Может, и не хотели, но, кажется, подошли к этому достаточно близко. Два квартала он прошел, а потом мне пришлось приобнять его за талию. В приличное заведение такую парочку – уже набравшуюся, конечно же! – могли и не пустить, и я выбрал бедный с виду кабачок. Внутри оказалось темновато, грязновато и малолюдно.