Инна Зинченко - Превратности судьбы и недоразумения

Он смотрел мне в глаза, ожидая ответа. Но, что я могла ему сказать. Я никогда не встречалась с такими, как он. Откуда мне знать, поздно его воспитывать или нет? Он весело мне подмигнул, и мне показалось, что он играет с нами в какую — то, только ему одному понятную игру.

— Я вас отпущу. — Повторил он, — но только тогда, когда сам этого захочу. Я имею на это право! Я всегда был один! Вы думаете, это хорошо, когда ребёнок остаётся совсем один в лесу? Вы думаете, что это хорошо, когда твои родители хотят, чтобы ты умер? Вы думаете, что я такой же, как они — бесчувственный и равнодушный? Нет! — Голос его звенел. — Я другой! Я — это я.

— Извините. — Пролепетала я, сражённая его страстной речью. — Извините, Тирто, если мы чем — то обидели вас. Да, конечно, мы останемся до тех пор, пока вы сами не решите нас отпустить.

— А я вас не держу! — Крикнул он. — Разве я вас привязал или запер? Смотрите, у меня нет дверей! Вы свободны! Разве нет?

Знает ли, что он такое? Интересно, Тирто догадывается, что именно он нас держит? Одним только своим желанием, не даёт нам покинуть это место. Я хотела расспросить, известно ли ему что — нибудь о тех, кто послал нам эти сигналы, но что — то подсказывало мне, что ничего не известно. Он даже о себе ничего не знает. Наверное, даже не догадывается, что способен силой своего желания менять реальность, и воспринимает всё происходящее с ним, как данность. Это мир такой, а он здесь не при чём. Если бы такое происходило со мной, разве мне пришло бы в голову, что моё сказочное везение — дело моих рук? Нет, конечно, просто везёт и всё.

— Тирто, мы останемся с тобой до тех пор, пока будем тебе нужны. — Успокоила его я, а про себя подумала: «Тем более, что другого выхода у нас просто нет». — Но ты нам ведь тоже расскажешь, что у вас здесь происходит, верно?

Он кивнул. Он был согласен на всё, лишь бы мы остались. Как он вообще жил столько лет в полном одиночестве, среди зверья?

— Сейчас будем есть! — Весело сказал он, когда понял, что мы остаёмся. — Я поймал бунка, толстого такого!

Бунк оказался местным кабаном, только крупнее наших. Но, когда выяснилось, что мясо нам придется есть сырым, я запротестовала.

— Тирто, а почему ты не жаришь мясо? — Спросила я. — Так же вкусней?

— Жарить? — Удивился он. — Зачем? Разве мясо надо жарить?

Удивительное создание! Он может всё, но даже не догадывается о том, что мясо можно жарить.

В берлоге было тесно; даже изумрудные сумерки сюда не проникали. Он, что же, так в темноте и живёт? Или он видит в темноте?

— А где взять огонь? — Спросил Тирто. — Как без огня жарить?

Ари с изумлением посмотрела на него. Она даже не подозревала, что гигант не догадывается о своих уникальных способностях. Разве может такое быть? Я — то это поняла раньше. Он ведь, бедолага, вообще ничего не знает. Кто бы ему это объяснил? Объяснить ему или нет? Соф толкнул меня локтем в бок. Что ему от меня надо?

— Ничего не говори. — Прошипел он на ухо, и уже мысленно добавил — Не надо ему это знать. Пока. Если он ни о чём не догадывается, то пусть всё так и остается. Представь себе, что будет, когда до него дойдёт?! Он же может такое тут натворить!

Огонь мы ему сотворили, чем привели его в неописуемый восторг. Он смотрел на нас, как на самое большое чудо в своей нелёгкой жизни. Огонь возник из ниоткуда. Он смотрел на то, как алые языки пламени лижут сухие ветки, и чувствовал первобытный ужас. Выросший в лесу в полном одиночестве, он испытывал к огню те же чувства, что и те дикие животные. Огонь его пугал и завораживал. Он боялся даже приблизиться к импровизированному очагу. Казалось, что он в этот момент испытывает священный трепет. Огонь его гипнотизировал, он не мог оторвать от него глаз.

— Цветок. — Тихо произнёс он. — Он похож на цветок. Он живой?

Живой ли огонь? Кто его знает.

— Не знаю. — Честно ответила я.

— Живой. — Вмешалась Ари.

Огонь осветил берлогу. По стенам зашныряли дрожащие тени, придавая этому убогому жилищу загадочный вид. Лица моих друзей при таком скудном освещении тоже изменились, стали загадочными и зловещими — стадо упырей, не иначе. Особенно «хороша» Ари. Вампир, он и есть вампир! Глаза горят, улыбка такая, что хочется перекреститься — клыки острые, страшные. Сейчас вот вцепится в глотку мою и всё…

— Ты о чём думаешь, засранка? — Услышала я её голос у себя в голове. — Нужна ты мне! Я ведь сейчас не в своём теле, чего ты боишься?

— А ты бы не боялась, если бы такое увидела? Рожа у тебя больно страшная!

Тирто всё же решился подойти ближе к огню. Внимательно его разглядывал — изучал. Мясо приятно пахло, но берлога стала наполняться дымом — трубы — то нет. Дым ел глаза. Дышать было трудно. Додумались, умники! Надо было мясо жарить на свежем воздухе.

— Плохо так! — Громко рявкнул Тирто. — Не хочу.

Никто не хочет. Надо бы его надоумить, чтобы сделал себе хоть какую — то вентиляцию. Угорим мы здесь, как есть, угорим. Не сговариваясь, мы выбрались на свежий воздух. Из берлоги валил густой серый дым. Вот натворили, так натворили! Лишь стойкий оловянный солдатик — Ирф остался в берлоге дожаривать мясо. Тирто тёр кулаками глаза.

— Не надо мне никакого огня! — Сказал он сердито. — Мясо можно есть и так.

Он принюхался к себе и скорчил недовольную мину.

— Теперь дымом воняю. Зачем всё это?

Но, когда Ирф, наконец — то вынес нам на большом листе первую порцию румяного, ароматного мяса, он принюхался и улыбнулся — запах ему понравился. Своими толстыми, как сардельки, пальцами, он осторожно взял кусок мяса и стал его обнюхивать, все, никак не решаясь попробовать на вкус.

— Пахнет вкусно. — Задумчиво сказал он. — Это можно есть?

Ирф рассмеялся и, вытирая жирные пальцы об рубашку, сказал:

— Это нужно есть. Попробуй, тебе понравится. Жаль только, что соли нет.

Тирто с удивлением посмотрел на него. О соли он никогда не слышал. Почему — то мне кажется, что, и его сородичи тоже не подозревают о существовании такой специи. Объяснить ему, что это такое, мы не смогли.

— Да не смотри ты на него! — Подбодрил Ирф Тирто. — Ешь, а то остынет.

И он решился. Ел он сосредоточенно, прислушиваясь к своим ощущениям. Он никак не мог разобраться, нравится ему это или нет. В конце концов, решил, что нравится, и налёг на еду. Трудно было за ним угнаться! Отсутствием аппетита парень не страдал. Ясно, почему его сородичи решили от него избавиться. Он так увлёкся едой, что не заметил того, как в берлогу вполз курдыр! Мы тоже его не сразу заметили. Но, когда заметили, пронёсся дружный вздох. Защита наша не работает, а на что способна эта тварь, мы знаем. Курдыр зашипел. В груди у меня похолодело. Сейчас начнётся! Больше я эту пытку не выдержу!