Мухаммадзамон Солех - Восьмое путешествие Синдбада

Я испытывал покой и свободу на берегу великого залива. И в этот миг на далеком горизонте, там, где море сливается снебом, появился корабль с белыми парусами. Торопливо собрал я хворост, чтобы зажечь огонь.

Но костер не загорался. Я сделал флаг из своей чалмы и замахал, чтобы подать знак своей приближающейся Мечте. Но сильный ветер стремительно вырвал флаг из рук и, шутя, бросил в волны. Я метался повсюду, питаясь найти лодку... Но увы, все мои старания были напрасны. Корабль, не приближаясь к заливу, уплыл.

И в этот миг две мощные руки, взяв меня под руки, повлекли к Городу. По пути я, то и дело оглядываясь, глядел на последнюю надежду, исчезающую на горизонте... Не знаю, сон это был или явь. Во всяком случае, чувствовал, что нахожусь между ском и явью - между сновидениями и действительными событиями нет границы. Жизнь моя состоит из страшного сна и мучительного кошмара...

И вот теперь они пришли, чтобы взять меня и увести. Я закричал от тоски и отчаяния, призывая их к милосердию и состраданию: "Всякий, кто оказывает добро другому, на самом деле делает добро себе". Но Они нe признавали, не слышали меня. И в этот миг мой поникший взгляд встретился с холодными застывшими глазами девушки, и в мыслях моих ее голос произнес: "Напрасно!"

Крепко держа меня под руки, без вопросов вели по дороге. Я чувствовал себя между ними очень маленьким и ничтожным. Они тащили меня с хладнокровием, свойственным темным людям. Постороннему взгляду пoказалось бы, что я похож на приговоренного к смерти. Я поминутно оглядывался, словно спасение было позади. "Удивительный город",- поражался я и в этом бедственном положении. В других краях опасность поджидает человека сзади, здесь же наоборот: здесь опасность всегда идет тебе навстречу. Или же человек всегда идет навстречу своей неизвестной беде. Хуже всего то, что человек не знает, куда пойдет, как не знает того, что готовит ему судьба. Это ведет к новым бедам. Я настолько несчастлив, что не знаю, куда иду, не знаю точно, куда меня ведут. Сейчас даже нет возможности выбора.

Мы идем по пустым однообразным полуосвещенным улицам и все никуда не приходим. И наконец, спустя время, показавшееся годом, мы остановились. Я узнал дом пленного старца. Мы миновали знакомый холодный коридор, вошли в келью, но скованного старца на месте не было. По комнате вперед и назад ходил незнакомый юноша, которого я ни разу ке встречал на улицах этого города, разъедающего человека словно ржавчина. Вначале я подумал, что ошибся и что это не келья пленного старца, а лишь комната, похожая на нее. Но великий Кипарис уничтожил мои сомнения.

Гигантский ствол хранил следы цепей, которыми был прикован старец. Меня освободили. Я бросился с жалобой к юноше, который все, еще расхаживал возле решетки. И тут во второй раз вместо решетки возникло зеркало: и я не узнал в нем своего отражения. Передо мной стоял иссохший, изможденный старик. Чтобы проверить, не отражается ли в зеркале кто-то другой, я сделал несколько движений. Иссохшее, изможденное отражение было моим. Это был я, но в другом образе: Самсоро! Я воплотился вновь в другом теле.

Самсоро! Перевоплощение! Зеркало разбилось, упав наземь. Темные очертания двух моих спутников растворились в солнечных бликах, засиявших в полутемной комнате от осколков|разбитого зеркала. Но полностью они не исчезли: я ощущал их присутствие в своих мыслях. Цепями тяжкими, словно наши собственные поступки, они приковали меня к стволу Великого Кипариса. Теперь я - пленный старец, чья неволя не нуждается ни в каких оковах, ибо постепенно жилы Великого Кипариса проросли и пустили корни в мои жилы. И я безнадежно засмеялся. "Напрасно!" Но никто не обратил на меня внимания. И с самой вершины Кипариса, сросшегося с моим телом, я видел, что город лежит вод взглядом как мертвое поле без единой былинки.

Те, кто привели меня, вели теперь юношу по этому мертвому полю в сторону моря. Я видел, как он на ходу обернулся, глядя на меня. На лице его, столь знакомом, сияли радость и веселье, Я узнал его. Это был пленный старик, отнявший мою молодость. Наконец они достигли берега и он, оглянувшись в последний раз, засмеялся:

- Напрасно, - и скрылся за дюнами.

Теперь я стал Великим Кипарисом, и с наступлением вечера загораюсь, выбрасывая пламя и уничтожаю туманные фигуры в шроде скверны на берегу залива.

Я нревратился в старое божество. В одного из старых богoв, пребывающих в ожидании творения. И я, как и все боги, чту вечность в себе. Старый бог на древнем поприще никого не тревожит и лишь несет бремя тысячелетнего страдания. Самсоро!