Андрей Бельтюков - Секта

На безбедную жизнь в дальнейшем. Однако самое главное - на то, чтобы примириться со страхом, который отныне становился его постоянным спутником. На все годы; хотя вряд ли бы ему удалось прятаться слишком долго. Тем не менее он рискнул.

Снег начался неожиданно. Лангелан включил "дворники", которые принялись размазывать по ветровому стеклу ледяную крупу. Видимость быстро падала, и он поспешил обогнать тяжелый трейлер, который уже минут пятнадцать шел впереди. Промелькнул высокий борт с надписью: "Лучшая свинина Монтелли".

Дальше шоссе было свободно, но Лангелан сбросил скорость.

И все же, кому могла понадобиться жизнь Энни Грин из Чикаго?

Секта?.. Дешевый пророк из провинции с десятком поклонников. Зачем им убийство? К тому же, если девчонку все же требовалось убрать, они могли проделать это давно. Однако Грин пробыла с ними почти две недели. И потому...

Диктофон.

Единственное объяснение. Потому что до того момента, когда Энни пришла в голову мысль прихватить с собой диктофон, для людей из Фиолетового дома девушка не представляла угрозы. Возможно, у них даже были какие-то свои планы на ее счет. Однако потом все круто изменилось. Засечь диктофончик, работавший в режиме записи, не представляло труда. Однако почему болтовню их гуру допускалось слушать, но нельзя было фиксировать на пленку?

"Кажется, я начинаю воспринимать слишком всерьез фантазии девушки, которая добывает себе на жизнь, собирая сплетни".

Лангелан потянулся к перчаточному ящичку, достал сигарету. Снег не прекращался, и местность на глазах становилась неузнаваемой. Редкие деревья у подножия холмов оплела белая паутина; они стояли, словно уже готовые встречать Рождество.

"И все же. Если диктофонная запись для пророка из Бакстона оказалась столь опасной, что он решился на двойное убийство, - значит, Энни Грин нечаянно нащупала что-то, куда более значимое, чем ее доморощенное досье. Не догадываясь сама, запустила руку в осиное гнездо?"

Лангелан сделал несколько затяжек и загасил сигарету. Он вдруг вспомнил далекие фары позади, когда прошлой ночью они выбирались из Бакстона. После того как они выехали на автостраду, за ними никто не последовал... так ему показалось. Но в принципе при полной луне опытный водитель может идти с выключенными фарами, хорошо зная трассу.

Голоса в холле - они раздались вскоре после нашего приезда.

"Приглушенные голоса. А машину можно припарковать у дальнего крыла мотеля, - тогда, понятно, не слышно шума мотора".

Возможно, что он притащил убийц на "хвосте". Не лучшая характеристика для человека его профессии. Но все же те ничего не стали предпринимать сами. Переговорили с Фейдаком, раскрыли бумажник, и тот согласился оказать небольшую услугу.

"Переговорили -и все. Забавно".

Но это было не забавно. Это было просто невероятно.

И вместе с тем это было правдой. Что же из того следует?

"Энни подписала себе приговор, когда включила свой диктофончик. И она была бы уже мертва, если бы..."

Начинало смеркаться. Незаметно для себя Лангелан вновь стал прибавлять скорость. Тяжелая машина все еще шла устойчиво.

Девчонка была бы мертва, если б спустилась в холл одна. Ее спасло то, что они вышли вместе. Сейчас Лангелан не был уверен, что ему стоило вмешиваться. Он действовал рефлекторно, и возможно, в тот раз рефлексы сыграли с ним скверную шутку. Потому что вмешавшись он попадал в поле зрения секты. И это могло внести осложнения в работу, которую он собирался завершить не позднее чем через двадцать четыре часа.

Во всяком случае, такую возможность нельзя было сбрасывать со счета. Из-за набиравшего силу снегопада Лангелан едва не пропустил указатель. Свернув с автострады, он посмотрел на часы. Без двадцати минут пять.

Пятого ноября в четверть шестого вечера Лангелан снова прибыл в Бакстон.

В свои шестьдесят четыре Руфь Йельсен выглядела отлично. Небольшого роста, полненькая. Румяное лицо, словно она только что отошла от плиты. Одна из тех женщин, для которых улыбка столь же естественна, как и дыхание. Но даже когда губы ее принимали другое выражение, глаза, окруженные тонкой сетью морщин, все равно продолжали улыбаться.

Если бы Санта-Клаус был женщиной, подумал Лангелан, он выглядел бы в точности как Руфь Йельсен.

- Надолго к нам, мистер Росс? -спросила Йельсен, протягивая гостю книгу для записи постояльцев.

- Не знаю, - беспечно сказал Лангелан. - Не думаю, что слишком задержусь.

- Многие так говорят. - Руфь Йельсен склонилась над книгой, и Лангелан увидел тугой пучок волос на ее затылке, почти нетронутых сединой. -Многие так говорят, а потом остаются.

Она протянула ему ключ с брел ком, на котором была выбита цифра "9".

Лангелан засмеялся.

- Возможно, - сказал он. - Однако вы не обрадуетесь, если я действительно останусь надолго.

Руфь подняла голову - и улыбка ее удивила Лангелана. Абсолютно естественная, ни доли фальши. Так может улыбаться лишь человек, которому в самом деле приятно видеть вас и разговаривать с вами. Он вспомнил рассказ Энни о какой-то особой атмосфере в Фиолетовом доме.

"Черт его знает, что она там имела в виду, но местный пансион определенно действует успокаивающе".

- Вот как? - проговорила Йельсен. - Почему?

- Собираюсь стать вашим конкурентом, Во всяком случае, имелась такая мысль до недавнего времени. Откровенно говоря, я уже был здесь вчера, переговорил кое с кем из местных. Мне сказали, что нам с вами вдвоем в Бакстоне не прокормиться.

- Какая чушь, - мягко произнесла миссис Йельсен. - Вероятно, вам встретились не те люди.

- Вот и я так подумал. Поэтому вернулся, чтобы раскрыть карты. Вы не против обсудить возможности... гм, для второго пансиона в Бакстоне?

- Разумеется, нет. Да вы присядьте, Джон. - Руфь Йельсен так легко и естественно назвала его просто по имени... Будто добрая родственница, на коленях которой ты провел свое детство.

- Я не собирался обсуждать это прямо сейчас, - сказал Лангелан, опускаясь на низкую софу возле окна, прикрытую грубоватой декоративной материей.

- Конечно, - согласилась Йельсен, - я хотела только чуть-чуть рассказать вам о Бакстоне. Это удивительное место. У каждого из нас есть свои, особенные воспоминания, самые светлые - как вещие сны, которые не забываются никогда. А в этих краях они словно бы оживают. Мгновения юности вновь проносятся перед глазами - самые волнующие и удивительные, - и мы на миг опять становимся юными. Словно... Словно кто-то невидимый тихонько раскачивает прибрежный тростник. Нос лодки приминает стебли, и вот они уже скользят в полной тишине по глади темной воды.

Озеро кажется неподвижным, даже утренний ветер не морщит его поверхность. Двое мальчиков в лодке будто попали в иной мир - мир, где, кроме них, нет никого.