Марина Степанова - 402, Майами - Нью-Йорк

В Мюнхене он совершил три убийства, следующие четыре - в Неаполе, потом одно - в Монреале, два - в Нью-Йорке, и, наконец, еще одно - в Майами. К тому моменту, когда он перебрался в Нью-Йорк, его уже объявили в международный розыск, и делом занялся Интерпол в лице Хейдена. Он вычислил преступника очень просто: однажды на стене здания, над телом очередной убитой и изуродованной "неформалки" преступник написал фломастером: "Она вела неправедную жизнь". Более опытный и изощренный детектив, возможно, шел бы длинным путем; Хейден, отличавшийся довольно прямолинейным мышлением и неплохой интуицией, сразу сделал однозначные выводы. Кто рассуждает о праведной и неправедной жизни? Либо религиозный фанатик, либо служитель церкви. С первыми тяжелее: их много, и они не заносятся ни в какие списки. Так что здесь можно даже не рыпаться. Священнослужители - другой вопрос. Особенно, продолжал упрощать проблему Хейден, если предположить, что это священнослужитель из Мюнхена, где всё и началось.

Хейден не поленился слетать в Мюнхен (ему всегда нравилось пользоваться услугами компании "Люфтганза") и устроить довольно поверхностную проверку городских священников. Такая проверка, особенно при том откровенно халтурном подходе, какой вообще был свойственен Хейдену, вполне могла не дать никаких результатов. Тем не менее, результат был получен, чему Хейден сам удивился: некий Рудольф Шверц, служитель небольшой кирхи на Вагнер-штрассе, уже два месяца не появлялся в кирхе и не жил дома - иначе говоря, исчез в неизвестном направлении.

Выяснив некоторые детали, касающиеся недавнего прошлого Шверца, Хейден смог вполне правдоподобно предположить, что толкнуло бывшего священника на такие радикальные действия. Полгода назад, возвращаясь поздно вечером домой, Шверц был ограблен и избит до полусмерти бандой подростков-наркоманов. Три месяца он провел в больнице, и, как считал врач, слегка повредился в уме. А как потом оказалось, даже и не слегка.

Сообщение об убийстве в Майами Хейден получил по пути из Мюнхена. Найти Шверца оказалось совсем не трудно: он находился в одном из ночных баров, высматривая потенциальную жертву. При аресте версия Хейдена по поводу мотивов подтвердилась. Шверц не оказал сопротивления, только по дороге в тюрьму изредка бормотал, не то обращаясь к Хейдену, не то разговаривая сам с собой: "Но ведь это они... Они меня избили, они хотели отнять у меня жизнь - у того, кто нёс свет в их души, кто нёс Слово Его!". Это звучало как-то беспомощно, по-детски - Хейден даже пожалел этого свихнувшегося от травм головы и пережитого стресса человека, но ведь не отпускать же его!

На следующее утро тюремный охранник обнаружил Шверца, повесившимся в камере на простыне.

Хейден собирался вернуться в Нью-Йорк на следующий день, однако вечером в его номере зазвонил телефон. На связи был директор нью-йоркского филиала Интерпола. Он предложил Хейдену возглавить группу сотрудников, в задачи которой входил захват международной банды торговцев человеческими органами. Конечно, Хейден может и отказаться, но в группу входят в основном молодые, недостаточно опытные агенты, а из всех находящихся на данный момент в Майами интерполовцев он - старший по званию. Это кончилось тем, что на следующий день Хейден действительно возглавил группу.

Не то, чтобы он не любил бегать от работы - наоборот, в этом ему не было равных. Однако у него имелись свои причины.

Оливия Бель спала в кресле и видела сон. Точнее, слышала во сне голос. Кристина разговаривала с ней. Но даже еще не просыпаясь, Оливия понимала, что это разговор происходит не в реальности. Просто... мертвые могут разговаривать с нами.

Какая-то мысль тревожила ее. Не просто тревожила - от этой мысли ей было жутко.

Последнюю неделю Оливия постоянно говорила с дочерью, стоило только на секунду заснуть. Только первые сутки после того телефонного звонка из Майами сны были пустыми, в них царила гнетущая тишина. Кристина молчала может быть, она не могла осознать, что ее уже нет среди живых, может, ее душа просто была потрясена случившимся. "Самоубийцы не смогут войти в царствие мое". Голос у Криси совсем печальный. И так тяжело: они могут поговорить, но при этом они так далеко друг от друга. И больше никогда не будут вместе.

В разговор ворвался грохот - это самолет покатился на своих пяти огромных "ногах" по бетонке. Оливии приходилось перекрикивать этот шум, но она понимала, что Кристина ее почти не слышит. До этого момента они говорили о том, что Кристине было очень плохо тогда. И поэтому она сделала то, что сделала.

Оливия вздрогнула и открыла глаза. Теперь она вдруг поняла, что именно внушало ей страх. Ведь если наши умершие близкие обращаются к нам, их бестелесный голос доносится с неба. Или - из-под земли. А Оливия очень четко понимала, что Кристина говорит с ней не из мира мертвых.

А из... багажного отсека?

..."Боинг-747" бешено ревел турбинами, замерев на старте. Руки пилота Коннорса лежали на штурвале; Пит Хаммер принимал сообщение от верхнего диспетчера.

- Четыре-ноль-два, "Пан Америкэн", можете подниматься. После взлета разворачивайтесь на маяк и занимайте эшелон три-пять-ноль. Всего доброго, сэр.

Мартин Коннорс двинул вперед секторы газа, переведя двигатели на взлетный режим, и "Боинг", мигая в тумане навигационными огнями, начал разгоняться по ВПП-3. С тех пор, как они покинули стоянку, видимость успела ухудшиться до пятидесяти метров, и Коннорсу приходилось прикладывать массу усилий, удерживая лайнер по центру полосы. Стремительно росла скорость разбега. Когда на спидометре появилась цифра "230", Хаммер сообщил:

- Скорость принятия решения.

Коннорс отдал штурвал от себя, и "Боинг" оторвал от бетона носовое шасси. На лобовое стекло хлынул поток внезапно усилившегося дождя. Еще несколько секунд, и лайнер, пробивая пласты тумана, начал набор высоты.

Глава 5

Глядя в иллюминатор взглядом, полным тоски, Анжелина с грустью наблюдала, как самолет уносит её далеко от полюбившегося ей Майами, и с трудом представляла себе что её ожидает при встрече с родителями. Она ведь не только не оправдала их надежд, более того - натворила нечто такое, о чём они никогда не могли бы себе вообразить. Но сестра ведь тоже надеялась на то, что Анжи добьётся хоть каких-то успехов в деле, которое она себе выбрала, ведь именно она смогла убедить родителей в правильном выборе Анжелины, и благодаря Элиане Анж оказалась в таком райском местечке, как Майами, полностью обеспеченная деньгами и всевозможными развлечениями. И Анжелина, зная сестру, была в душе благодарна ей за то, как спокойно и доброжелательно Элиана ведёт себя с ней. Она всегда знала, что её старшая сестра умеет держать себя в руках в затруднительных ситуациях. Но вот мама... "И почему этим копам вздумалось звонить родителям в Нью-Йорк и выкладывать им всё, что произошло?! - думала Анжелина. - Ну и что, что я несовершеннолетняя, ведь я не совершала никакого преступления, меня по закону, как выразились потом они, не в чем обвинить! Если бы они сразу разобрались, что эта психованная девица убила себя сама, а я совершенно здесь, в принципе, ни при чём, не исключено, что всё сейчас было бы совсем по-другому. Я бы просто переехала в какое-нибудь другое место типа Майами, сославшись на то, что там клуб получше, или бы даже никуда не уезжала. Конечно, с этим студентом-хлюпиком я бы не стала встречаться, но чем заняться обязательно бы нашла. Может быть, и правда пошла бы в клуб дайверов. А что же теперь вышло из того, что копы поторопились со звонком? Родители всё знают, сестра не в восторге, и меня теперь ожидает такая жизнь в Нью-Йорке, где на меня будут смотреть, как на преступницу, ведь в наших кругах молва разносится со скоростью смерча. Подняли непонятно зачем панику - Мистер и миссис Симонс, срочно вылетайте в Майами! Ваша дочь замешана в смерти молодой девушки! - А потом - Извините за беспокойство, мисс Симонс только косвенно связана с этой трагедией. Но этот длинный темноволосый полицейский, который хуже всего ко мне относился, вставил своё последнее слово в разговоре с мамой - я бы убедительно посоветовал вам забрать свою дочь под вашу с мужем опеку, её поведение здесь оставляет желать лучшего! Именно он всё испортил. Иначе сложившаяся ситуация могла бы выглядеть в глазах родителей, как просто недоразумение. Так бы и убила его... Ой, что это я задумалась. Вот идет Элиана с напитками. Что-нибудь прохладительное мне бы сейчас не помешало".