Говард Лавкрафт - Единственный наследник

О том, что случилось потом, у меня, к счастью, сохранились лишь самые расплывчатые воспоминания. Суетливое движение по помещению - бегство пришельца - мои неумелые попытки преследовать этого монстра... Я и в самом деле ранил его, поскольку по полу кабинета тянулся кровавый след, Обрывавшийся у оконного проема, через который он бежал, разбив стекла и даже сломав раму. Снаружи дома луч фонаря также высветил пятна крови, а потому мне не составило большого труда преследовать загадочного грабителя. Но даже и без света я вполне ориентировался по характерному мускусному запаху, который отчетливо различался в ночном воздухе.

К моему удивлению, след уводил не за пределы дома, а все дальше в сад, к располагавшемуся в его глубине колодцу, поднимался по его краю и уходил вглубь этого старинного сооружения, где я при свете фонаря впервые разглядел умело врезанные скобы ступеней, которые спускались в темную бездну. У кромки колодца скопилась целая лужа крови, а потому я предположил, что смертельно ранил ночного пришельца, и именно эта мысль, похоже, побудила меня начать спуск, несмотря на сохранявшуюся все же некоторую опасность подобного отчаянного мероприятия.

Лучше бы мне было повернуться и бежать прочь от этого проклятого места! Вместо этого я спускался по настенной лестнице, каждое мгновение рискуя оказаться в воде, однако вместо этого внезапно увидел перед собой прорубленное в стене колодца отверстие, за которым начинался узкий горизонтальный лаз, уходивший еще дальше вглубь территории сада! Теперь мною уже овладел настоящий азарт, я хотел во что бы то ни стало разобраться в личности незванного гостя, а потому продолжал ползком продвигаться вперед, совершенно не обращая внимания на пачкавшую мою одежду сырую землю и зажав в одной руке горящий фонарь, а в другой держа наготове взведенный револьвер- Вскоре впереди проступили очертания какого-то углубления или небольшой пещеры - в ней мог разместиться разве что стоящий на коленях человек, - в центре которой луч фонаря выхватил странный предмет, своими очертаниями напоминавший гроб. При виде его я на мгновение заколебался, поскольку только сейчас смекнул, что подземный туннель вел как раз в направлении могилы доктора Шарьера.

Впрочем, я уже зашел слишком далеко, чтобы отступать.

Вонь, которая стояла в этом узком проеме, не поддавалась никакому описанию. Весь туннель был заполнен всепроникающим, сильнейшим мускусным запахом рептилий, и я пока приближался к гробу, в буквальном смысле продирался сквозь его густоту. Подойдя к нему, я обнаружил, что он открыт, и что кровавый след волочится вверх по наружной стенке. Любопытство мое достигло предела и потому я, не обращая внимания на успевшее окончательно сформироваться чувство неодолимого страха, встал на колени и нашел в себе силы подрагивающим жестом посветить фонарем внутрь гроба...

Вполне допускаю, что по прошествии стольких лет моя память временами может давать сбои, однако то, что я там увидел, оставило в ней поистине жуткий след, изгладить который неспособно никакое время. В свете своего фонаря я увидел определенно мертвое, причем совсем недавно умершее создание, сам факт существования которого переполнил мою душу безграничным ужасом. Мне стало ясно: именно это существо я и убил! Получеловек-полуящер, он представлял собой жестокую и омерзительную пародию на то, что некогда и в самом деле было человеком. Одежды его были разорваны и распороты под давлением ужасающего, перенесшего невообразимые мутации, покрытого ороговевшей кожей тела; в то же время, кисти его рук и босые, похожие на когтистые лапы животного мускулистые ноги были относительно гладкими. Объятый безмолвным ужасом, я взирал на хвостообразный придаток, резко выступавший из основания спины, на чудовищно удлиненную, крокодилью челюсть, на которой снизу все еще произрастал какой-то клок волос, отдаленно напоминавший козлиную бороду...

Все это я успел увидеть за мгновение до того как рухнул в спасительном обмороке, поскольку {с совершенной отчетливостью понял, что именно лежало в том гробу. Лежало, находясь в состоянии каталептического оцепенения с самого 1927 года, и ожидая, когда настанет его час, чтобы вновь вернуться к жизни - но уже в измененном виде... Доктор Жан-Франсуа Шарьер, хирург, родившийся в 1636 году в Бэйоне, и "скончавшийся" в Провиденсе в 1927 году, и был тем самым единственным наследником - наследником самого себя, - о котором он писал в своем завещании. Ему и в самом деле удалось родиться заново, обновленным и преобразившимся благодаря дьявольскому знанию давно забытых и таинственных обрядов, намного превосходивших по возрасту само человечество, настолько старых, что они восходили ко временам, когда на Земле существовали пожиравшие себе подобных, сходящиеся в жутких схватках громадные ящеры!}