Олег Никитин - Живые консоли

Тима встряхнул головой, желая поставить «подвижный» словно желе мозг на место. Внезапно стало легче, восприятие прояснилось, и он перевел дух.

– Теперь вам ясно, почему я не стремился огласить цели проекта «Вечная жизнь»?

– Мне ясно, вирус тебя побери! – вскричал изобретатель. Наряду со слепой злобой, овладевшей им, он чувствовал какую-то чудовищную притягательность в словах старика. Сами собой в голове формировались и таяли картины жизни в Сети – его личной, собственной жизни, не ограниченной временем. Тем временем (какими-то жалкими 40 годами), что отпущено человеку безжалостным, но выверенным веками и тысячелетиями законом. Совладав с волнением, Тима спросил: – Так что же мешает тебе уже сейчас переместиться в тело твоего преемника?

– Сущая мелочь – моя генетическая память, – осклабился старик. – Чем личность биона, то есть его психика, отличается от человеческой?… Тем, что бион всегда был и будет слугой человека, не так ли? Именно поэтому я бесконечно люблю (по-своему, конечно, потому что как никто знаком с их слабостями) всех людей (и каждого в отдельности). Несмотря на все мои попытки незаметно избавиться от этой зависимости, ее возраст – около восьми тысяч лет – мне не по зубам. И вот, представьте себе, наш подопытный Март проходит элементарный психологический тест (без которого его просто не допустят к работе), и тут выясняется, что вся его «память предков» куда-то испарилась и он вовсе не считает себя обязанным во всем служить людям! Что, по вашему, с ним сделают?

– Перевоспитают? – предположил Тима.

– Ха! Если бы все было так просто! Во-первых, его запрут в одиночной камере, куда набьют кучу медицинской аппаратуры. Свои же братья-бионы будут разбирать его на молекулы до тех пор, пока не выяснят причину такой аномалии. А они выяснят, будьте уверены! А потом… Вы думаете, они отстанут от него и дадут прожить свой срок? Как бы не так: запакуют в мешок и отправят на переработку. И прощай, моя бессмертная личность!

– Справедливо.

– Сударь, имплант отторгает внешнее воздействие на всех частотах, кроме одной, – встрял Джон.

– Ну? – вскинулся старик. – Почему медлите?

– Есть реальная опасность…

– Опасность и так уже – реальней некуда, – проворчал Уве. – Продолжайте работу.

И тут же Тиме показалось, будто у него под ухом открылся кран с горячей водой. Ландшафт узла испарился, замененный хаотичными, быстро сменяющими друг друга картинками. Тут были и старые фрагменты его визуальных впечатлений, и совсем свежие вроде полового акта с Ириной, когда он откинул с нее пояс с фаллоимитатором.

– Прекратите! – крикнул он. – Я согласен вступить в ваш идиотский проект!

– Это и так было ясно, – успокаивающим тоном отозвался невидимый за «ширмой» прежних видений Мартин. – Чтобы он получил достойное завершение, мы должны обезопасить себя от вашего импланта, господин Гамов. Понимаете?

– Да, да! – Непрошеные образы стали бледнеть, но лишь потому, что частота их смены возросла. Добавились тактильные и обонятельные ощущения, будто оператор вознамерился вывернуть наизнанку мозг изобретателя. – Полегче с моей головой!

Но легче не стало: образы и динамические картинки все быстрее наслаивались друг на друга, пересекаясь и конфликтуя за монопольное обладание Тиминым сознанием.

– Сударь, я не могу контролировать отраженные импульсы импланта!

– Ну и что с того?! Этот узел изолирован!

Чужие слова пробивались через плотный туман мысленных образов и наслоений. На то, чтобы понять их, сил уже не оставалось.

– Первые биты сигналов совпадают с нулевым кодом допуска, сэр. Сами сигналы зашифрованы, но я думаю, что это нечто вроде сетевого маячка.

– Что это значит?

– Согласно примерному расчету, полиция будет здесь через пять-семь минут.

– Запускай жесткую перешивку памяти. Мы меняем дислокацию.

Слава нейрохимии, боли не было.

17

Получилось так, что встречать гостя выпало Веронике. Она как раз недавно очухалась и лежала прямо посреди фонтана, наскоро сооруженного на территории Тиминой усадьбы (спасибо Ирине, не пожалела нескольких евро).

Это был тот же самый бион-медик, представившийся Людовиком первым. Он уже был здесь вчера, когда являлся к Ирине и целых десять минут отвлекал ее от друзей и подруг, втолковывая какой-то бред про Гамова. Сегодня вслед за ним из межузельного пространства вынырнул и сам Дмитрий. Людовик крепко держал его за руку.

– Принимайте хозяина! – бодро воскликнул бион в никуда, будто не заметив слабой населенности узла.

Видимо, он произнес эти слова в основном для самого изобретателя, который с рассеянным интересом озирался вокруг. Особого возбуждения или какой-нибудь другой приличествующей случаю эмоции на его лице не отражалось. Однако он все же улыбался, и поэтому Вероника разом вспомнила, как она любит этого человека.

Вскочив и расплескав прохладные капли, она повисла на Тиминой шее и преклонила голову ему на грудь.

– Мокро, – сказал он и сделал вялую попытку отстраниться.

– Любимый, ты вернулся! – театрально вскричала девушка.

Людовик вежливо потрогал Веронику за голый локоть.

– Госпожа Турчанова, мне нужно сказать вам несколько слов.

– Какие могут быть слова? – отмахнулась она, изо всех сил прижимая свой образ к телу товарища.

– И все-таки, – настаивал назойливый бион. – Пожалуйста, примите к сведению: господин Гамов вас не помнит, хотя наверняка испытывает эмоциональную привязанность. Он вообще не помнит никого из прежних друзей и коллег. Вам придется… возобновить ваше знакомство, если можно так выразиться. Будьте с ним помягче, ведь он сейчас все равно что ребенок!

– И это надолго?

– Мы постараемся помочь ему поскорее вернуться к полноценной жизни. Пока его… хм, разум и образ будут находиться в Сети, в клинике предпримут все возможные действия для восстановления работы мозга. Еще ничего не потеряно, поверьте.

– О-о-о…

– Доставляйте ему побольше радости, помогайте грамотно стимулировать таламус. Поверьте, иметь своим другом господина Гамова – большая честь не только для меня, но и для вас, потому что сегодня вечером по всем каналам новостей пройдет сенсационная информация.

– Какая? – живо заинтересовалась Вероника и отстала от неподвижного Тимы.

– Увидите, – лукаво скривился Людовик первый. – Я точно знаю, что мэр представил вашего друга к званию Героя сектора. За особые заслуги в деле укрепления стабильности общества и Сети. Приоткрою секрет: он в одиночку разоблачил крупную банду заговорщиков, угрожавших безопасности нашего жилого сектора.