Олег Никитин - Живые консоли

– Посмотри на этих людей, – сказал Уве. – Хотя тут не только люди, есть и простые исполнители-бионы. Но речь идет именно о человеке, потому что только ему дана в нашем мире свобода творчества. Может быть, поэтому ты не боишься смерти… Еще месяц назад мне казалось, что до полного успеха в моем деле осталось не больше полугода. Мы (когда я говорю «мы» – я имею в виду сотрудников различных частных корпораций, которые даже не подозревают о существовании проекта «Вечная жизнь»)… мы умели копировать или искажать произвольный участок памяти, добились переноса этических установок и стандартных реакций на тестовые задачи по этике… В целом был решен вопрос о дублировании эстетических пристрастий (бионы тоже имеют или не имеют вкус, бит побери).

– Чего же вам еще не хватало? – воскликнул Тима.

– Самой малости! Есть у нас один подопытный бион, мы зовем его Март, вот в него я и записывал время от времени свою личность. Мои сотрудники – те, что выуживают из корпоративных сетей последние разработки по нейронаукам – компилировали новые процедуры из доступных фрагментов. На первый взгляд все хорошо, тесты (кроме одного) совпадают с моими…

– Сударь, я подобрал активатор к импланту, – встрял далекий Джон.

– И что? – раздраженно ответил старик.

– Я думаю, вам стоит знать… Это один из вербальных ключей. Когда имплант получает его на входе, он начинает запись аудиосигнала.

– Не тяни, Джонни. Что это за слово?

– Их два: Мартин Уве.

16

Он кончил. Крыша затряслась

От рявкнувшего хора.

Две крысы, в ужасе мечась,

Едва укрылись в норы.

Наблюдать за сменой выражения подвижного лица сетевика было весьма интересно. Еще секунду назад вдохновенно-раздраженное, оно словно вытянулось. Роскошно-черные брови в недоумении поползли вверх, разглаживая тяжелые старческие веки, но морща лоб.

– Как… что еще ты узнал?

– Не волнуйтесь, сударь, я проверил остальные имена высших руководителей мэрии. Все они содержатся в списке слов, инициирующих работу импланта.

– Они догадались… – пробормотал Мартин. Кажется, он не обратил на обнадеживающую информацию Джона внимания, замкнувшись на собственных переживаниях. Вряд ли думы его были приятными: под угрозой находился многолетний труд Уве по спасению собственной личности от гибели. – Я знал, что контролеры заинтересуются моей деятельностью на посту мэра, – мрачно проговорил он.

Тима не решился прервать его затухающую речь. Ему вообще хотелось превратиться в ноль и пропасть на фоне ландшафта (или хотя бы стать малозаметным персонажем в толпе образов). Повороты мышления старика уже несколько раз загоняли его в тупик, при этом все дальше удаляя от счастливого – для Тимы – завершения всей операции. Сейчас уже простое стирание собственной памяти мнилось ему идеальным выходом. Да разве бионы позволят ему сохранить в голове такой источник опасности для своего безумного проекта?

– Начинай перепрограммировать имплант, – твердо приказал Мартин.

– Но, сударь… Прямой угрозы «Вечной жизни» нет, – возразил Джон.

– Пока – может быть. Но имплант наверняка до сих пор ведет запись аудиоканала. И когда господин Гамов покинет нас и вернется к семье, вся информация поступит на сервер Департамента контроля. Тут уж нам не поздоровится, будь уверен.

– Может быть, хирургически?…

– С ума сошел! – разозлился старик.

– Ясно, – быстро сказал понятливый сетевик и отключился.

Тима с некоторым страхом ожидал возобновления неприятного ощущения (сверла, вгрызающегося в череп), но ничего не происходило – видимо, Джон с коллегами искали самый легкий способ перешивки импланта без разрушения его структуры. Или подбирали самую подходящую для этого процедуру из своего неограниченного арсенала программных средств.

– Теперь вы все равно наш человек, – расслабившись, заявил Уве.

Изобретатель собрал разбегающиеся образы (узел будто поплыл у него перед глазами, закрыть которые ему так и не дали).

– Почему ты не занимался своим проектом официально? И чего же тебе не хватает для копирования личности? – спросил он. – С какой стати ты решил, что я уже присоединился к твоему нелепому проекту?

– Вы знаете о нем. – Уве начал с последнего вопроса. – Сами ведь внедряли в носитель вирус. Теперь вы не сможете иметь полноценное удовольствие от своей «Экстатично». Получив из зарезервированного участка мозга два записанных там слова – «Вечная жизнь», – вирус перехватит управление таламусом. Вас будет терзать жестокое раскаяние и желание поработать на благо проекта. – Тима чуть не застонал от отчаяния. Вся его работа в корпорации пошла фактически в мусорную корзину: какая ему радость от того, что простые пользователи носят его консоль и счастливы? – Потому, собственно, мы и разработали этот вирус, что сотрудники стали покидать проект. Все меньше времени они думали над своими локальными задачами, все большие пласты их памяти растворялись, чтобы они лишний раз почувствовали экстаз.

Неожиданно пришла боль – сначала почти незаметная, затем все более явственная. Картинка узла вздрогнула и вновь пошла мелкой рябью: со зрительным восприятием было что-то не в порядке. «Мозголомы! – со злостью подумал Тима и вцепился в подлокотники. Короткие электрические импульсы проникали даже в мышцы, невпопад иннервируя их. – Нейроубийцы!» В уши вновь пробился голос Мартина:

– И давайте без героизма, не стоит вызывать полифаг и признаваться в злодейском внедрении вируса. Помните о наказании за трехкратное нарушение закона. Поверьте мне, жить вечно – это совсем неплохо. Представьте, что все, кого вы знали, давно умерли, а вы – живы! Вы победили смерть! Сколько технических новинок вы сможете купить и испытать: они и присниться не могли ни вам, ни вашим детям – и все это через сотню-другую лет! Сколько любви и радости познать, какие только постановки ни посмотреть – все это вместит ваша бесконечная жизнь.

– В теле биона… – пробормотал Тима, кривясь от страшного дискомфорта. Ему было очень плохо, но мучила его не просто физическая боль.

– Зачем же биона? – Сетевик наклонился к нему, резче обозначив черты своего чернобрового лица. – У вас есть и сын, и дочь. Выбирайте любого! Вы сможете менять тела так часто, как только захотите. У нас уже есть средства для похищения и изоляции в Сети любого образа. То есть в Сеть уйдет кто-то чужой, а вернетесь уже вы. Здорово?

Тима встряхнул головой, желая поставить «подвижный» словно желе мозг на место. Внезапно стало легче, восприятие прояснилось, и он перевел дух.