Владислав Выставной - Запредельность

– Катастрофа неизбежна, – твердо сказал Лекс. – У меня забрали прибор, но он и не нужен мне, чтобы отмерять оставшиеся дни и часы. Я не знаю, что с нами случится завтра. Более того – я не знаю, можно ли в принципе остановить беду. Знаю лишь то, что она непременно случится, если кто-то не вмешается в естественный ход событий…

– Наверное, эта девушка из мира Мастеров не поймет меня, – медленно произнес мэтр Ашоку. – Но я чувствую: прибытие Спасителя на Землю незадолго до предсказанного Конца Сущего не может быть пустой случайностью.

– Наверное… – без особого энтузиазма отозвался Лекс.

Ашоку продолжил:

– Пусть каждый из нас до самого конца живет верой – в конце-концов мы верили в чудо добрых пять веков…

Лекс собрался с духом, сказал:

– Я пытался овладеть волей слушателей в Совете. У меня не вышло. Но, может, получится завтра?

– Я верю в вас, Спаситель, – твердо сказал Конрад.

– А я больше всех верю! – хихикнул арбитр.

Лекс ощутил, как прижалось к его щеке лицо Джи, и побежали по шее теплые слезы.

Не зная, что сказать, Лекс лишь молча кивнул.

10

Это был странный суд. Суд, исход которого был не просто известен заранее – он был материализован в весьма красноречивой форме: за спинками пустующих пока судейских кресел, на фоне величественного «слитка» Храма ненавязчиво маячил огромный эшафот. По высокому помосту деловито прогуливались послушники в новеньких балахонах из буро-красной материи.

– Как мило: уже успели ввести палаческое послушание, – Ашоку горько покачал головой.

– Надеюсь, они хоть потренировались? – хмуро сказал Лекс. – Не хотелось бы умирать долго и мучительно – пока эти подонки учатся на своих ошибках…

– Я могу заставить себя умереть – быстро и без мук. Но успею ли обучить этому вас? – задумчиво сказал Конрад.

– Замолчите вы! – крикнул Джи. Из глаз ее брызнули слезы. – Как вы можете говорить об этом?!

– Успокойся милая… – попытался ее утешить Лекс. – Я соберусь с силами – и попробую что-нибудь сделать…

Арбитр продолжал дико хихикать, будто бы наслаждаясь обстановкой.

Подсудимые, накрепко связанные тонкими, но невероятно крепкими нитями, стояли на коленях в окружении кольца мороков посреди огромного людского моря.

Вся площадь перед Храмом была заполнена разношерстным людом. Многочисленные послушники просто терялись среди мирян, которых, по-видимому, специально впустили в Обитель, предоставляя возможность развлечься необычным зрелищем. На связанных смотрели лица с самыми разными выражениями, среди которых преобладало простодушное любопытство.

Тонкий слух форса доносил до него обрывки разговоров.

– Правда, что они прилетели с неба? – спрашивал любопытный мальчишеский голос.

– Не говори глупостей! – важно отвечал хрипловатый мужской. – Как это можно – прилететь с неба?

– А господин Бильбо говорит, что сам видел, как на землю летучий корабль спускается!

– Господин Бильбо наверное узрел это чудо на дне своей бутылки!

Похабный хохот нескольких глоток одобрил шутку. Тут же возразил девичий голосок:

– И доктор тоже говорил – раньше было много летучих кораблей…

– Так то раньше! Раньше и лешие в роще жили…

– Да что там – я сам лешего видел!

– Да ну?!

– И русалку – у мельницы.

– У мельницы много чертовщины всякой творится… Только вот никаких летучих кораблей никто там не видел!

– А еще доктор говорил…

Девушку прервал сварливый женский голос:

– А ну, замолчи, дура! Будешь болтать всякую ерунду – оттягаю за волосы! Кто только тебя замуж возьмет, дуру такую?!

– Пап, а этих сожгут – или головы отрубят?

– Сожгут конечно! Сколько тебе говорить – головы рубят только по решению магистрата! А здесь суд духовный! Эх ты, неуч!

Сквозь оцепление из стражников прорвалась пара собак – лохматых и глупых дворняг. Пробежавшись по мостовой, они с любопытством уставились на коленопреклоненных людей. Одна – рыжая, лохматая – неуверенно зарычала. Тут же, спохватившись, подбежали трое стражников в начищенных касках – и принялись гоняться за собаками. Те, не особо пугаясь, легко уходили от преследования, и погоня превратилась в веселую кутерьму на потеху публике. Собакам кричали улюлюкали, тут же, в толпе, заключались пари на предмет большей сноровки животных либо бестолочей-стражников. Взрослые и дети вовсю веселились – кричали, свистели, хохотали, совершенно позабыв о мрачных и бледных подсудимых. Солнце светило ярко, денек обещал быть теплым и сулил хорошее настроение. Мороки взирали на происходящее с холодным равнодушием – они не думали помогать взмыленным стражникам и не мешали простому люду веселиться.

Собак, наконец, поймали – те рычали и норовили цапнуть пленителей, за что были награждены пинками и перешли на жалобный скулеж. Под хохот обывателей собаки были выпровождены за пределы Обители. Народ принялся смаковать событие, легко переключаясь на отвлеченные темы – на быт, виды на урожай, здоровье и проделки шельмеца-бургомистра.

Вся эта легкомысленная картина предстала перед внутренним взором Лекса, пока он, выйдя в тон, пытался повторить свой прыжок на следующий, таинственный и странный уровень собственной запредельности.

Ничего не выходило. Наверное, и впрямь, тот, рожденный отчаянием переход, был счастливой, но случайной находкой. Не удивительно: в Ордене столетиями изучали удивительные свойства человека, посвящая этому целые жизни, док на далекой «истинной» Земле годами двигался к своим открытиям, используя помощь лучших умов и новейшую мыслетронную технику.

На что же рассчитывает он – испуганный, потрепанный непосильными испытаниями, растратившийся на легкомысленные фокусы со своим организмом?

– Ничего… – прошептал он сам себе. – Еще не вечер…

Снова навалилась усталость. Стоило поберечь силы для еще одного, последнего рывка. Нельзя, нельзя даже допускать мысли о таком отвратительном конце. Боже, как это глупо – стать жертвой этих недалеких людей за несколько дней до конца всего этого мира! Как это нелепо и обидно!

Рядом всхлипывала Джи, и уже не было для нее слов утешения…

Толпа внезапно притихла: к местам, вознесенным на деревянный помост, пробирались судьи в сопровождении многочисленной свиты секретарей и послушников, не несущих видимых судейских функций. Показался и Верховный Магистр – его появление вызвало некоторый ажиотаж в числе зрителей: всем хотелось получше рассмотреть главу Ордена. Он уселся в заранее приготовленное кресло – большое, глубокое, позволяющее скрыть от посторонних глаз даже такую объемистую фигуру.